Они назвали это фазой.
Я привезла лилию домой, потому что через месяц она не засохла. Медсестра сказала, что она, наверное, такая же, как я, - выжившая, несмотря ни на что. Теперь лилия лежит в темноте ящика, выживая снова, и снова, и снова, как и я. В ожидании смерти, которая никогда не наступит. И утешения, которого никогда не будет.
«У нее тараканы в голове», - говорил один из друзей Эвана после очередной неудачной попытки увидеть Мрачного Жнеца. Но я переставала пытаться. Мне не нравилось терпеть неудачу.
Я думала, что из-за лекарств в больнице у меня играет воображение. Потом я была убеждена, что это просто шутка. Потом я открыла свой шкафчик на работе и обнаружила там новую лилию. Через несколько дней она завяла, а на ее месте в шкафчике лежала другая с запиской:
Ты будешь моей.
Я разозлилась на Эвана, обвинив его в такой отвратительной шутке. Он отрицал это, как и все остальные. Но письма продолжали приходить, появляясь все чаще там, где не должны были: в кармане пальто, в машине, в сумочке. С тех пор они не прекращаются.
Недолго думая, я открываю дверцу шкафчика и мысленно готовлюсь к тому, что он оставил мне сегодня.
В прошлый раз это был череп с розовым кварцем, в позапрошлый - икра, я как-то говорила Брит, что никогда ее не пробовала. До этого была пачка денег - самый практичный подарок, который он когда-либо мне оставлял. Но он всегда кладет цветок, будь то дома или на работе. Всегда одну белую лилию.
Я открываю дверцу, дрожь пробегает по позвоночнику, когда достаю коричневый пергамент и разворачиваю плотную бумагу, и чувство, что за мной наблюдают, щекочет шею.
Даже восход солнца не сравнится с твоей красотой.
Румянец заливает щеки, но я пытаюсь отогнать его. Единственный раз после аварии слово «красивая» было использовано для описания меня в газетной статье, где меня назвали «красивым несчастьем», и в этих записках от Безликого. Я никогда не думала, что мне понадобится подтверждение от загадочного человека, но стала одержима этим.
Это больше, чем одержимость. Это тяга. Потребность.
Как бы я ни хотела, чтобы он ушел из моей жизни, он - единственная причина, по которой я не чувствую себя одинокой после смерти Далии. Какая-то часть меня не хочет, чтобы это закончилось, боясь, что, когда он уйдет, я пойму, что он забрал спасательные шлюпки с тонущего корабля.
Из-за этого я сумасшедшая, как все говорят? Или просто человек?
Когда я прихожу домой, там пусто. Как и всегда.
Смена закончилась без заминок, ноги болят, а желудок не перестает урчать от того, что я ничего не ела уже сутки.
Я бросаю пиццу в микроволновку и молча ем, глядя на угольны мазок над плитой.
Недостаток сна прошлой ночью дает о себе знать. Тело тянет меня вниз, пока я занимаюсь своими делами и стою перед ящиком с аптечкой. Лекарств от галлюцинаций и тревоги достаточно, чтобы уснуть. А вот пытаться не спать - совсем другое дело.
Когда он мне снится, я думаю, что это происходит взаправду. Я не помню, что было во сне, поэтому не могу знать точно. Но надеюсь, что это он. Единственные сны, которые я помню, это сны про ночь аварии.
Я не слышала, как его черные ботинки хрустели по листьям, когда он шел ко мне, как позади него пылала машина Далии. Я не слышала ничего. Врачи сказали, что при столкновении я вылетела из окна и упала в грязь с торчащим из тела стеклом и вывернутой в сторону шеей. Неисправный ремень безопасности - единственное, что не позволило мне сгореть заживо.
Я не могла пошевелиться, чтобы посмотреть на него, когда он опустился рядом со мной на колени, провел пальцем по окровавленной щеке и прошептал:
— Еще рано, моя Лилит.
Глотаю таблетки, прописанные доктором Мэллори и тащусь к своей комнате. Проверяю, достаточно ли заряжен аккумулятор в камере и заперты ли окна, а затем падаю в кровать и позволяю сну, вызванному лекарствами, взять меня под контроль.
— Такая милая. Такая красивая. Мой драгоценный маленький цветочек, — его голос раздается у меня за спиной.
Я вдыхаю и оборачиваюсь. В кои-то веки он там. В плаще, стоящий посреди пляжа перед штормом. Волны с ревом бьются о берег, темно-синие на фоне серого неба.
Ветер обдувает мои голые руки, развевает белое платье на ногах. Но я не чувствую холода. Я вообще не чувствую природы. Посмотрев вниз под ноги, я наконец-то замечаю его символ, начерченный на песке.
Сразу же исчезают звуки, хотя волны поднимаются еще выше, а молния раскалывают небо. Расстояние между нами сокращается до нескольких шагов.
Это сон, но в то же время он кажется жутко реальным. Я была здесь раньше? Почему это место кажется таким знакомым?
Безликий протягивает руку и проводит бледным пальцем по моей щеке, как в ту ночь, когда произошла авария. Прикосновение такое теплое и нежное, и мне так хочется сорвать с его головы капюшон и посмотреть, как он выглядит. Я хочу увидеть его всего. Я уже видела, как натягивается его одежда, скрывая мышцы под темными слоями. Я заслуживаю гораздо большего.
Его пальцы спускаются к моей шее, и он притягивает меня ближе к себе. Но я не могу разглядеть, что скрывается под тенью капюшона. Я должна отстраниться от него, сказать, чтобы он отправлялся в ад за то, что охотится за мной, как за добычей.
— Ты — воплощение чистой красоты, Лилит.
Никто не называет меня Лилит, и тем более «красивой». От шока, вызванного этими словами, по позвоночнику пробегает дрожь. Мне нравится, как звучит мое имя на его губах - если они у него вообще есть.
— Как тебя зовут? — говорю я.
Другой рукой он проводит по изгибу моих губ.
— Как бы ты хотела меня называть?