Я обхватила руками камень под собой, пытаясь понять, что моя жизнь уже закончилась. Почему я не осталась, чтобы узнать, чем все закончилось? Или не послушала, что говорили полицейские, когда были в моей квартире? Разве я не должна была узнать?
Откинув голову назад, я уставилась на звезды над головой.
Что это за хрень, а? Почему я все еще здесь? Это какая-то карма? Или это шутка? Потому что это не совсем смешно.
Ответить мне было некому, да я и не ждала. Вселенная не собиралась посылать мне указания и говорить, что делать дальше. Очевидно, она решила заставить меня самостоятельно усвоить тот урок, который она хотела мне преподать. Не было никаких указаний. Никаких внешних сил. Ничего.
Я была одна. Совсем одна. И это было чертовски хреново.
— Что же мне делать? Ты можешь мне хотя бы это подсказать?
Я ждала, но ничего не добилась. Вздохнув, я привалилась спиной к камню и закрыла глаза. Может быть, я смогу раствориться в небытии.
Не получится. Если ты не спрыгнула с корабля, когда умерло твое тело, то с чего ты взяла, что это произойдет сейчас?
К черту эту гребаную вселенную и все ее тайны. Не было света в конце тоннеля, который вел бы тебя домой. В одну минуту ты жива, а в следующую теряешь сознание и просыпаешься как гребаный призрак. Может быть, я была здесь, чтобы преследовать людей. Правда, я не знала, как это сделать, если никто меня не видит. Конечно, я могла проходить сквозь стены и взбираться на памятники, но ни хрена не могла сдвинуть с места. Я не чувствовала камня под собой, хотя лежала на нем. Я просто знала, что он там.
Мне пришло в голову, что, может быть, надо поспать, и при утреннем свете все покажется лучше. Но потом я отбросила эту идиотскую мысль. Как, блядь, я могла спать? Я была призраком. Мне больше не нужно было ни есть, ни спать.
— Черт. Как же горячая ванна и душ. Не говоря уже о еде. Как, блять, я буду жить без мороженого?
Грустить по этому поводу было нелепо, но я действительно любила мороженое. Тот факт, что я больше не смогу поглощать целую банку в пятницу вечером перед телевизором, был чертовски удручающим.
Это более тоскливо, чем быть мертвой?
Нет, наверное, не больше. Да и кого вообще могло волновать, что меня нет? Я была единственным ребенком, и у меня почти не осталось родственников, так как мои родители умерли несколько лет назад. У меня была тетя, с которой я не общалась, а брат моего отца уехал из страны. Друзей у меня было мало, так как я не умела находить общий язык с людьми. Все считали меня странной девушкой с темными волосами, который предпочитала людям картины. Катриона оплакивала бы меня, но кому, блядь, еще есть до этого дело? Никому.
Впервые за всю свою унылую, жалкую жизнь я поняла, что у меня нет ничего хорошего. Так какое, черт возьми, значение имело то, что я умерла? Я подумала о том, чтобы заплакать, но вспомнила, что, скорее всего, не смогу. От этого становилось еще хуже.
Я открыла глаза.
— К черту все это. Пошла ты, Вселенная.
Бессмысленность моей жизни стала последней каплей. Я должна была как-то компенсировать это. Она не могла быть бессмысленной. Если бы я была призраком, я могла бы делать все, что захочу, и никто не смог бы меня остановить, не так ли? Но что я всегда хотела сделать, чего не пробовала при жизни?
Путешествовать. Хотелось увидеть побольше сельской местности. Хотелось бродить по холмам и любоваться пейзажами, как это делали художники на своих картинах.
Я села и улыбнулась. Потом откинула голову назад и рассмеялась так, что никто не услышал. Мои руки разлетелись в стороны.
— Осторожно, мир, я иду к тебе.
И так начались приключения.
2
МАРЛИ
Мне потребовалось несколько часов, чтобы придумать, как я буду путешествовать по стране, учитывая, что я призрак. К тому времени, когда над горизонтом начинался рассвет, я добралась до Эдинбургского вокзала Уэверли, изучила расписание поездов и решила, что сяду в первый же поезд на север.
Здесь для меня ничего не осталось. Я не хотела видеть ничьей реакции на свою смерть. Смотреть, как один человек оплакивает меня, когда всем остальным было бы все равно. Это заставило бы меня почувствовать себя еще более одинокой, чем я уже была. Кто вообще хочет видеть свои собственные похороны? Это было бы нелепо. Назовите это самосохранением, но я не собиралась знать, что произошло. Может быть, мне следовало бы больше беспокоиться, но что-то отталкивало меня от этого, не давало действовать в соответствии с желанием узнать, как я умерла. Вместо этого я уперлась в потребность исследовать. Потребность отправиться на север и увидеть больше Шотландии. Увидеть горы и суровый ландшафт, который я видела только на фотографиях.