— Но я вернулась, — прошептала она. — Я вернулась.
Я снова опустил голову, но не встретил ее взгляда.
— Да. Вернулась. Когда ты была жива, ты не хотела знать, а теперь ты призрак, и ты не оставишь меня в покое. Похоже, я получил то, чего желал, но я этого не хотел.
— Я не хотел, чтобы ты была такой.
Марли скрестила руки на груди.
— Тебе не нравятся последствия твоих действий? Что ж, очень жаль. Теперь нам обоим придется с ними жить. Только вот меня уже нет в живых, и это твоя вина. Твоя гребаная вина, Киаран.
Обида и предательство в ее глазах, когда я наконец встретился с ними взглядом, заставили меня вздрогнуть.
— Думаешь, я этого не знаю?
— И поэтому ты не говорил?
— Ты не хотела знать. Я спрашивал тебя, хочешь ли ты узнать, как умерла. Ты хочешь, чтобы я пошел против твоего желания?
— Ты уже сделал это, когда убил меня. Неужели у тебя вдруг проснулась совесть, когда я вернулась?
Я подошел ближе. Черт, как же мне хотелось обхватить ее рукой, чтобы хоть как-то прикоснуться к ней. Но я сделал это… Я сделал это невозможным.
— У меня есть совесть. Просто мои моральные ценности не такие, как у тебя.
Она намахнулась.
— Очевидно, раз ты убил меня, потому что я не обращала на тебя внимания, как будто я должна была. Ты убил меня из-за своей чертовой неспособности контролировать себя. Это на твоей совести, а не на моей. Ничего из этого меня не волнует. Я не виновата, что была убита горем и не могла быть той, кем ты хотел меня видеть. Я не заслуживала смерти из-за этого.
Это была не фантазия, которую я искал. Она ошиблась. Мне никогда не нужна была ее иллюзорная версия, которую я придумал в своей голове.
— Мне не нужны твои фантазии. Мне нужен беспорядок, негатив, чертова тьма. Мне нужно то плохое, что сопутствует хорошему, потому что жизнь не полна солнечного света и гребаной радуги.
Моя рука поднялась, сама того не желая. Ее холод встретил мою ладонь, когда я провел ею по ее щеке. Она повернула к ней лицо. Я ожидал, что она отпрянет от меня. Я ожидал, что Марли будет отвратительно все, что я ей скажу, но это было не так. Это только сделало ее еще более чертовски привлекательной для меня. И я ненавидел ее. Она все еще держалась за меня. Наверное, поэтому она все еще существовала. Мир вернул мне ее в таком виде в наказание за то, что я отнял у нее жизнь. Я проклял нас двоих на эту судьбу. С нами еще не покончено. Еще нет.
— Тогда почему ты не старался, чтобы я тебя заметила?
— Слабость. Моя одержимость сделала меня слепым и слабым, когда дело касалось тебя. Не буду отрицать, но у тебя тоже есть слабость. Ты позволила горю завладеть твоей гребаной жизнью на целый год, Марли. Целый гребаный год. И ты не пыталась.
Она закрыла глаза, но не отстранилась от меня.
— Ты осуждаешь меня за то, как я справлялась со своей травмой? Это отвратительно.
Я покачал головой.
— Нет, я не осуждаю тебя за это. Люди справляются со своими проблемами по-своему. Я, блядь, должен знать. Я осуждаю тебя за то, что ты не сказала мне правду.
Ее глаза распахнулись.
— Что это значит? Я сказала тебе, что моего лучшую подругу сбила машина на моих глазах. Это правда.
— Нет, вся правда. Потерять друга чертовски тяжело, но есть еще кое-что, о чем ты не говоришь. Почему она была тебе так дорога, что ты похоронила целый год своей жизни в глубине сознания после своей смерти?
Она выглядела так, словно я ударил ее по лицу. Ее карие глаза расширились, и она поднесла руку ко рту. Я сложил два и два, когда она рассказала правду о том, как умерла Кэт. До того, как к ней вернулась память, она думала, что Кэт жива. У меня было ощущение, что в этой истории есть что-то еще, и я не мог избавиться от него. Марли что-то утаила. Ключевой компонент, объясняющий, почему ее подруга была так важна для нее. И это объясняло, почему ее мир растворился на глазах в тот день, когда Катриона умерла. В тот день, когда я увидел ее в первый раз. За год до того, как мы с ней столкнулись в путанице нежелательных чувств и эмоций, которые я погасил, убив ее. Пока это не привело к этому.
Я опустил руку. Марли плотно закрыла глаза, словно хотела отгородиться от моих слов. Как будто это было слишком больно для нее, чтобы помнить. Но она бы рассказала мне. Я бы заставил ее признаться в этом так же, как она вытягивала правду из меня.
— Я специально поступила в университет как можно дальше от дома, чтобы не жить с родителями. Я их ненавидела.