Покатавшись по полу, я освободился от обертки, вскочил и забарабанил в дверь. Я исчерпал весь свой подходящий к ситуации лексикон, но сделал это без того энтузиазма, который мог бы проявить, если бы голова не болела так сильно. Впрочем, я не надеялся на успех, понимая, что зря трачу время. Но ритуал всегда следует соблюдать.
Услыхав позади себя шум, я обернулся и увидел по меньшей мере с десяток человек, не сводящих с меня глаз. Я посмотрел, что происходит в палате за их спинами. Там топталось еще множество народу, заинтересованного появлением в их обществе нового лица. Некоторые внимательно изучали мою одежду. Пациентам явно не меняли наряд последний десяток лет, а не мылись они, очевидно, с начала века. Палата и являлась источником вони, которую я почувствовал еще в зале. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять — весь приветственный комитет состоит из естественных обитателей данного заведения. Это можно было прочитать по их глазам.
Я еще немного поорал и побарабанил в дверь. Медицинское обслуживание не улучшилось ни на йоту.
Слава богу, что они не бросили меня к буйным. Возможно, у меня оставались шансы на выздоровление.
Какой-то старичок, в котором по виду было не более пятидесяти фунтов весу, приковылял ко мне:
— Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
— Пять минут назад, Айви, я поживал просто прекрасно.
— Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
— Он больше ничего не говорит, приятель.
Верно. Я обучаюсь довольно быстро. Айви даже не смотрел на меня.
— Понял, — ответил я.
Парень, футов девяти ростом, захохотал и выдавил:
— Ты, приятель, не обращай внимания на Айви. Он псих.
— Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
Это была только самая верхушка айсберга. Она оказалась не такой страшной. То, что я пока не успел увидеть, наверняка более жутко.
Кто-то, немного поразмышляв, вдруг заорал моему собеседнику:
— Ты что-то разболтался, безмозглый!
— Да? Что ты понимаешь? Это место не для меня. Кто-то подсунул мне наркотики и определил сюда. Я здесь проснулся.
О боже! Товарищ по несчастью. Я начал проникаться к нему сочувствием и проникался до тех пор, пока какой-то идиот не завизжал:
— Паузиффл! Паузиффл-физ!
Мой товарищ по несчастью согнул ноги в коленях, ссутулился и, рыча, начал носиться кругами по палате, очень похожий на гориллу. Его вой мог привести в ужас даже баньши.
— Как вы поживаете? Меня зовут Айви.
К шуму, учиненному великаном, присоединились разноголосые вопли других обитателей палаты. В общем бедламе я уловил крик, который мне уже доводилось слышать на одном из островов в Кантарде. Так кричал раненный в живот солдат, оставшийся на ничейной земле. Он умолял добить его. Солдаты обеих сторон охотно откликнулись бы на его просьбу, если бы сами не опасались пасть жертвой снайпера. Поэтому каждый лежал, слушал, стиснув зубы, и благодарил своего ангела-хранителя: ведь любой из нас мог оказаться на месте несчастного.
Я посмотрел на дверь. Возможно, мне все же удастся уговорить отпустить меня?
А может быть… Содержимое моих карманов оказалось нетронутым. Те, кто бил меня, видимо, торопились избавиться от своей жертвы побыстрее. Настоящее сборище придурков.
Пациенты постепенно приблизились ко мне, решив изучить внимательнее. В основном те, кто одной ногой все еще пребывал в реальном мире. Многие из них выглядели испуганными, словно мышки. Они бросились врассыпную от одного взгляда. Другие же… Некоторые, как и я, видимо, попали сюда по ошибке. Но в отличие от меня им следовало находиться не на воле, а в отделении для буйных, и мне очень хотелось, чтобы они отошли подальше.
Уверенность в незаконности моего помещения в психушку только окрепла, когда я обнаружил, что мои карманы не опустошили. Если бы все шло согласно закону, вся моя собственность была бы изъята и я никогда бы больше не увидел ее.
У меня появилась надежда. Очень маленькая — размером с таракана.
Окружающая обстановка не очень вдохновляла. Палата — сто футов шириной, три сотни футов длиной и высотой в два этажа. На полу ряды и ряды тюфяков.
До потолка добрых двадцать футов. В стене напротив двери пробиты оконца настолько маленькие, что взрослый человек не смог бы сквозь них протиснуться, даже если бы и удалось распилить толстую металлическую решетку. Вдобавок ко всему эти амбразуры располагались очень высоко. Возможно, днем через них и поступает кое-какой свет. Сейчас же палата освещалась (если это можно так назвать) отсветом, проникающим из окон на стене со стороны дверей, то есть оттуда, где находились охрана и медперсонал, наблюдавший за пациентами.