— Пер Бьорн Сэндвик? — повторил он, когда я назвал нашу первую цель. — Опорный столб нефтяных полей?
— Наверно.
Он перестроился, не обращая внимания на другие машины. Я открыл было рот, но тут же закрыл его. Ведь брат доверил ему мою жизнь, и мне остается только не вмешиваться и не дергаться. На двух колесах срезая углы на волосок от фонарных столбов, со страшным скрежетом, но невредимые, мы добрались к главному офису «Норск ойл импорте». Дог облизывал свою огромную морду и казался абсолютно неподвижным.
— Тут, — Эрик показал на впечатляющие двойные ворота, ведущие во внутренний двор. — Как войдете, налево, большой подъезд с колоннами.
— Вы знаете эту компанию?
— Я знаю в Осло почти все, — кивнул он. — И почти всех. — Вот тут Эрик и сказал о том, что работал в газетах.
— Тогда расскажите о Пере Бьорне.
— Он добродетельный, скучающий, потому развлекает себя большим бизнесом, — улыбнулся Эрик. — Он привык командовать во время войны. Когда мы все были молодыми, Сэндвик считался главным борцом с нацистами, великим изобретателем акций и саботажа. Но годы прошли, и он затвердел в унылую глыбу, будто вулканическая лава вылилась и превратилась в сухую серую пемзу.
— Но какой-то огонь остался, если он стал главой нефтяной компании, — возразил я.
Эрик раздул ноздри, сдерживая смех.
— Все нефтяные компании в Норвегии связаны по рукам и ногам правительственными установлениями. Так и должно быть. У них нет возможностей для частных манипуляций. Пер Бьорн может принимать решения только в очень небольшой области. На любой проект, ну кроме разве такого, как поменять пепельницы в офисе, он должен просить разрешения у правительства.
— Вы одобряете такой порядок?
— Естественно.
— Что вы знаете о его семье? Глаза у Эрика засверкали.
— Он женился на скучной, бесцветной девушке по имени Рагхильд, чей папа в то время как раз был главой «Норск ойл импорте».
Я усмехнулся, вылез из машины и пообещал, что вернусь самое большее через полчаса.
— У меня с собой книга, — успокоил меня Эрик и достал из кармана куртки «Труды и дни» Гесиода в потертой обложке.
В середине аккуратно замощенного двора, окруженного желтыми зданиями, помещалась обложенная камнями клумба с тронутыми морозом цветами. Напротив импозантного главного входа слева от ворот виднелся точно такой же справа, но только поменьше. В стенах вокруг главного входа белели полосы жалюзи, закрывавших высокие окна. И весь этот богатый квадратный двор больше походил на государственное учреждение, чем на офис нефтяной компании.
Но как я вскоре понял, это было и то и другое.
Секретарь Пера Бьорна встретила меня у главного входа, провела на второй этаж по покрытой ковром лестнице и оставила в его кабинете, сказав, что мистер Сэндвик еще на заседании, но оно скоро кончится.
Хотя здание с двойными рамами окон, выходивших во внутренний двор, казалось старинным, кабинет главного человека в компании выглядел современным, функциональным и очень скандинавским. На стенах висели схемы морского дна в разрезе с прикрепленными табличками, какие работы там ведутся, а рядом три цветные карты Северного моря, на каждой из которых показано, где и в какой стадии идет бурение скважин. Все море на картах покрывали маленькие пронумерованные квадраты, на некоторых из них было написано «Шелл», «Эссо» и так далее, и хотя я внимательно искал, но нигде не нашел пометку «Норск ойл импорте».
Дверь за моей спиной открылась, и вошел Пер Бьорн Сэндвик, как всегда любезный и независимый, создавая впечатление, что его не втолкнули на вершину власти, а он постоянно пребывал на ней.
— Дэйвид, — проговорил он своим высоким четким голосом, — простите, что заставил вас ждать.
— Я разглядываю ваши карты, — сказал я. Он кивнул и подошел ко мне.
— Мы бурим тут... и вот здесь. — Он показал на два квадрата, на которых виднелось совершенно другое название. Я удивился, и он объяснил:
— Мы часть консорциума. В Норвегии нет частных нефтяных компаний.
— А чем занималась «Норск ойл импорте» до того, как в Северном море нашли нефть?
— Импортировала нефть, разумеется.
— О-о-о, разумеется. — Я улыбнулся и сел в квадратное кресло, на которое он показал.
— Начинайте обстреливать меня вопросами. — Пер Бьорн тоже улыбнулся.
— Привозил ли вам Боб Шерман из Англии какие-нибудь бумаги или фотографии?
— Нет. — Он покачал головой. — Ларе уже спрашивал нас во вторник. Шерман никому не привозил никаких бумаг. — Он протянул руку к звонку на письменном столе. — Не хотите ли кофе?
— Очень хочу.
Он кивнул и попросил секретаря принести кофе.
— Мы предполагаем, — начал я, — что, вероятно, он привез некий конверт и передал его кому-то. Если бы этот кто-то признал, что получил конверт, мы могли бы отбросить в расследовании этот момент.
Пер Бьорн, задумавшись, уставился на свой стол.
— Допустим, — продолжал я, — он привез особого рода порнографию, скорее всего она не имела бы никакого отношения к его смерти.
— Понимаю. — Сэндвик перестал разглядывать стол и посмотрел на меня. — И поскольку никто не признался, что получил конверт, вы делаете вывод, что в конверте была не порнография.
— Я не знаю, что было в конверте, — вздохнул я, — но хотел бы знать.
Принесли поднос с кофейником, и Сэндвик аккуратно налил кофе в две темно-коричневые толстые кружки.
— Вы отбросили мысль, что Боба Шермана убил тот, кто украл деньги?
— Она в резерве. Не могли бы вы передать ваше впечатление о Бобе Шермане как человеке?
Он вытянул губы, будто оценивая Боба на вкус.
— Не очень умный, честный, но легко попадает под влияние. Безусловно, хороший наездник. Он всегда удачно выступал на моих лошадях.
— Я слышал, что Рольф Торп считает, будто его лошадь проиграла в последний день по вине Боба. Сэндвик пожал плечами.
— Рольфу иногда трудно угодить, — сдержанно заметил он.
Мы выпили кофе (я отказался от предложенных сливок и сахара), поговорили о Бобе, и, уже уходя, я вскользь заметил, что хотел бы встретиться с сыном Сэндвика Миккелем.
— И задать ему вопросы? — нахмурился Пер Бьорн.
— Да... Всего один-два. Он знал Боба сравнительно хорошо, и он единственный, с кем встречался Боб и кого я еще не видел.
— Конечно, я не могу не позволить вам. — Мое намерение ему очень не понравилось. — Вернее, не должен. Но сына так огорчило это дело, сначала думали, что его друг вор, потом он узнал, что друга убили.
— Я постараюсь не расстраивать его. Я читал его краткие показания в полиции и не жду большего.
— Но зачем тогда вообще беспокоить мальчика? Я немного помолчал, обдумывая вопрос Пера Бьорна, потом ответил:
— Думаю, мне нужно увидеть его, чтобы создать полную картину пребывания Боба здесь.
Сэндвик медленно облизал нижнюю губу, но больше не возражал.
— Сейчас он в школе-пансионе. Но будет дома завтра во второй половине дня. Если вы приедете в три, то застанете его.
— Здесь, у вас в офисе?
— Нет. — Он покачал головой. — У меня в доме. Здесь же, с другой стороны внутреннего двора.
Я встал и поблагодарил его за то, что он нашел для меня время.
— Я ничем не помог вам, — сказал он. — Мы заставляем вас делать много бесполезной работы.
— Ничего, — вздохнул я и подумал, если долго бить в одно место, то предмет может и расколоться. — Я стараюсь полностью отработать ваши деньги.
Он проводил меня до лестницы, и мы пожали друг другу руки.
— Дайте мне знать, если я могу быть чем-нибудь полезен.
— Хорошо, — ответил я. — Спасибо.
Я беззвучно спустился по лестнице в просторный пустой вестибюль. Единственное движение жизни ощущалось за дверью в глубине напротив входа, я подошел и открыл ее.