Возможно, память о прошлогодних событиях. Существовала легенда, что якобы их плантации населены привидениями. Раньше Джереми даже находил в этом пикантность, но потом все эти танцы вокруг привидений ему осточертели. Он обожал свою невестку и вовсе не собирался доказывать ей, что привидений не существует, помня, что приключилось с ней на старом семейном кладбище. Однако со знанием дела он мог утверждать, что зло в мире происходит вовсе не от вудуистов, летающих тарелок или призраков.
Джереми верил в силу честного труда, науки, логики и следственных методов. А также в плодотворное сотрудничество судебных экспертов и детективов, которые прочесывают местность, часами ведут слежку и мастерски вживаются в чужую психологию. Вот что помогало бороться со злом. Обследовать место преступления было проще всего, потому что убийца всегда что-то прихватывал с собой и что-то оставлял. Конечно, не все преступления удавалось раскрыть, но те, что удавалось, были раскрыты в результате последовательности простых, в сущности, действий.
Если следствию вдруг помогал ясновидящий, то лишь потому, что ему либо чертовски везло, либо он был достаточно умен, чтобы выявить и проанализировать улики. Жаль только, что с помощью логики Джереми никак не удавалось избавиться от ночных кошмаров, что уже давно преследовали его. Ему снились плывущие под водой трупы. Детские трупы.
Когда он служил водолазом в полиции, ему часто случалось находить в воде разные неприятные вещи. Но только не детей. А однажды их команду срочно вызвали на место происшествия, где под воду ушел фургон, проезжавший по мосту. Река Сейнт-Мери была грязной и порожистой, и фургон утонул в самом глубоком месте. Он первым добрался до цели, открыл заднюю дверь и увидел… детей, крепко пристегнутых к сиденьям, даже не пристегнутых, а привязанных веревками. Все они захлебнулись. Их было шесть человек, от двух до пяти лет, и они жили у приемных родителей, которых интересовали только крупные денежные пособия. Один мальчик с огромными вытаращенными карими глазами особенно ему запомнился. Потом он узнал, что его звали Билли. С тех пор глаза Билли часто снились ему. Иногда Билли снился ему живым – будто Джереми водит его за руку по каким-то холмам и что-то ему рассказывает. Может быть, Билли – его неродившийся сын, которого у него в действительности, возможно, никогда не будет. Или, может быть, Билли укоряет его в недостатках работы попечительских служб? Он не стал ломать голову, но ушел из полиции в частные детективы и решил помогать детям, оставшимся без родителей. И он надеялся, что ночные кошмары со временем оставят его, если не навсегда, то хотя бы на неделю, на месяц, на год… А вообще, на будущее он не загадывал. Он не ходил к гадалкам, не веря ни кофейной гуще, ни линиям на руке. У него не было никаких планов, пока он не приехал сюда.
– Джереми? – повторила Ровенна, и морщина пролегла меж ее идеально-округлых бровей. – Простите, но у нас сейчас эфир.
Режиссер за стеклом начал обратный отсчет. Они опять представились и гладко перешли к диалогу, как обычно. У нее была легкая и убедительная, впрочем без фанатизма, манера излагать свою точку зрения, что вызывало симпатию. Он и сам иногда ловил себя на мысли, что готов поверить ей. Она говорила, как и писала, – не увлекаясь байками о привидениях, а приводя факты и давая возможность слушателям делать самостоятельные выводы.
Материалист Джереми отстаивал рационалистическое устройство мира, в котором все сущее можно увидеть, ощутить, потрогать.
– А пульт дистанционного управления?
– Ну, это как радио, он работает на определенных частотах.
– Но ведь частоты мы не видим и не осязаем, а они есть.
– То есть вы утверждаете, что призраки или духи существуют, пусть даже мы их не видим?
– Я ничего не утверждаю, но давайте, например, вспомним случай братьев-близнецов Макдональд. – И она рассказала о том, как одного брата ранило в Ираке, а второй брат в Америке это тут же почувствовал и даже показал место, куда угодил осколок. – Это документально подтверждено. – И она выжидающе посмотрела на него.
Джереми выбрал обтекаемый ответ.