Выбрать главу

прощать всех? Убийц? Насильников? Умалишенных психопатов, которые глядят на свою жертву

бешеными, зверскими глазами и получают удовольствие от ее мук? Почему я должна

придерживаться религии, в которой каждый ублюдок и псих найдет свою тропу, в которой даже

«ад» - метафора искупления? Девять кругов, одиннадцать тысяч ступеней, семь грехов, и каждый

– прощается, пусть в Святой Книге говорится о не прощении. Даже мои способности – в

излечении. Какого, спрашивается, черта?

Чем эти люди заслужили такое к себе отношение?

Знаю: это не милосердие. Это равнодушие. Каждый должен получать по заслугам, и каждый

должен знать, что, соверши он преступление, никакой Господь по головке его не погладит. И

тогда я поверю в такого Хозяина. Тогда я стану верующей и начну молиться перед сном, ходить в

церковь. Да, тогда я буду знать, что виновные получат по заслугам, и никто их не простит лишь

потому, что они извинились. И тогда я решу, что мой дар лишь тех исцеляет, кто этого

заслуживает. А не всех подряд. Не каждого, кто сделал так много, но расплатился так просто.

Я спускаюсь вниз. Мамы уже нет. Она всегда уходит рано, и я вдруг думаю, что она

специально убегает, чтобы я не ощущала ее чувства. По утрам ведь жизнь всегда кажется

невыносимой. Ночью ты готов свернуть горы, а с рассветом хочешь слиться с пылью.

Послезавтра Йоль – день зимнего солнцестояния. Мне опять придется запереть себя в

ванной комнате, а моей матери вновь придется не вставать с постели. Но мы привыкли.

Наверно.

Мне хочется прогуляться, хотя я прекрасно понимаю, во что это может вылиться. Но сидеть

дома – невыносимо. Когда-то я уже пыталась запереть себя, замуровать в коттедже, как в

тюрьме, лишь бы не встречаться с людьми и не испытывать их чувства. Но потом до меня дошло,

что из дома выходить нужно, иначе я окончательно сойду с ума. Собственно, у меня и так нет

друзей, нет хороших знакомых. Закрывшись в своей комнате, я бы просто срослась с деревянным

полом и превратилась бы в чучело, набитое собственным ужасом.

Я натягиваю куртку и выхожу из дома, впялив взгляд вниз. Я привыкла смотреть на носки

кроссовок и сосчитывать шаги, это отвлекает от реальности, происходящей вокруг.

Сразу сворачиваю с главной дороги. Бреду вдоль тихого леса, вдыхаю глубоко запах хвои и

думаю: сегодня слишком тепло, даже душно, словно погода пытается стянуть ваше горло в

тисках и повалить на спину. Ветер завывает где-то высоко в небе, над верхушками деревьев, а я

плетусь по иссушенной тропинке и считаю: шестьдесят два, шестьдесят три. Шестьдесят четыре

– слышен рокот волн, сражающихся с нависнувшими над пропастью острыми скалами.

Шестьдесят пять – слышен запах моря, который смешивается с запахом сухой земли, хвойных

стволов, иступлено наблюдающих за паразитами, пожирающими их древесную кору. Шестьдесят

шесть – слышно мое спокойное сердцебиение. Я одна, в лесу как всегда никого нет, никто не

посмеет приблизиться ко мне, нарушить спокойствие. Эта дорога – мое спасение,

изолированный путь от неприятностей, бушующих в городе.

Через какое-то время я, наконец, оказываюсь перед невообразимой пропастью, резко

сливающейся с синим горизонтом. Мой папа любит сюда приходить. Он и показал мне это

место. Он сказал, что я могу находиться здесь столько, сколько пожелаю. Могу следить за

волнами и ждать, когда он вернется; могу первой увидеть его лодку.

Я подхожу к краю обрыва, усаживаюсь на сухую землю и выдыхаю. Звучит только мелодия

моря, бушующих волн, и никого здесь нет. Как я и хотела.

Папа редко бывает дома. Почти все время рыбачит. Иногда я не вижу его неделями и

невероятно скучаю. Они с мамой, словно созданы были для такой непутевой дочери. Даже не

знаю, что бы со мной сделали другие родители. Наверно, не вытаскивали из ванной, до верхушки

наполненной водой, а топили, в надежде, что их кошмарам придет конец.

Я наблюдаю за грозовыми тучами, скопившимися где-то над горизонтом, и тяжело

выдыхаю. Наверно, сегодня будет дождь. Сильный дождь, судя по молниям, сверкающим в

темно-синем, бардовом месиве из облаков. Я люблю дождь. Люблю считать капли.

- Ты никогда меня не слушаешь! – Неожиданно взвывает за моей спиной женский голос, и я

резко оборачиваюсь. Что это было? Всматриваюсь в кромку леса, настороженно слежу за

черными, толстыми стволами и морщусь. – Никогда! – Продолжает вопить голос из глубины