угольно-черные волосы, – мы слишком долго вас искали.
- Не извиняйтесь.
Что? Я ошеломленно смотрю на мать. Она сошла с ума! Она не должна быть доброй и
приветливой, не должна общаться с незнакомцами. Люди никогда не раскрывают своих
истинных мотивов. Они говорят то, что вы хотите услышать, а потом оказывается, что вас
обманули, смутили, выбили из колеи. Что ж, такой исход – вина самих глупцов.
- Я Мэри-Линетт Монфор, – протягивает женщина и пожимает моей матери руку, – а это
Хэйдан Нортон.
- Добрый день, мэм, – отрезает улыбчивый парень, – ну и погодка, верно?
Погодка? Анализируй, Дел, анализируй их слова, повадки, жесты, мимику. Им бы до
скончания веков скрывать истинную причину прихода, но я все вижу. Вижу изношенное и
разбитое сердце женщины, вижу пустоту в глазах парня, не скрытую даже оправой очков.
- Может, пройдем на кухню?
- Может, остан-немся з-здесь. – Это не вопрос. Я гляжу на гостей и наклоняю голову. Тут же
на меня переводят взгляды новые знакомые, и я все понимаю. О да. Они разбитые, потерянные,
отчаявшиеся, потому что близкий им человек сломался. – К-как же банально.
- Что именно? – Переспрашивает темноволосая женщина с кожей такой же бледной, как
чистейший снег, мерцающий ночью. – Вы о чем, Дельфия?
- О пр-ричине.
- Какой причине?
- Причине в-вашего появл-ления. И кто это? – Я перевожу взгляд на парня. – Любовь всей
жизни? Сестра? – Выдыхаю и дергаю уголками губ. – Подруга.
Незнакомец сглатывает, я чувствую, как колючий ком прокатывается по его глотке, и почему-
то вновь усмехаюсь. Никогда еще ко мне не приходили за помощью. Это что-то новенькое.
Обычно я встречаю страдальцев на улице, в школе, в магазинах. Люди смотрят на меня такими
глазами, что просто сил нет отвернуться. Здесь иначе.
Что парень, что женщина глядят на меня воинственно. Будто бы действительно идет война,
о которой я ничего не подозреваю, и мое нежелание идти на попятную – капризы и детский
лепет, непозволительный в такой ситуации.
- Я – не служба под-д-держки.
- Пожалуйста, – восклицает женщина и делает шаг ко мне навстречу, в ее бирюзовых глазах
проносится мольба, черт, как же я это ненавижу! – Вы – наша последняя надежда.
- Н-нет.
- Мы искали вас больше месяца.
- Что у вас случилось? – Взволнованным голосом спрашивает мама и приближается к
незнакомке. Хмурит лоб, будто ей действительно есть дело до чужих проблем.
- Моя племянница, – сглотнув, отвечает женщина, – с ней случилось нечто...
- …плохое, – опережает ее парень, – весьма плохое.
Я хмыкаю.
- И, наверняка, в-весьма несправ-ведл-ливое.
Все вновь на меня смотрят. Наверно, думают, какая бездушная и черствая попалась им
спасительница. Герои ведь сразу кидаются в бой, герои не беспокоятся о себе, героям и больно-
то не бывает! Это как бы универсальное лекарство от всех болезней! Спасителям ничего не
стоит подвергнуть свою жизнь опасности, свернуть шею, потерять близких. Это вам никого
терять нельзя, а героям – можно.
- Так и есть, – твердым голосом отвечает женщина, она даже спину выпрямляет, ведь я, черт
возьми, наверняка, оскорбила ее чувства. – Моя племянница хороший человек.
- Н-не бывает х-хорош-ших л-людей. Бывают п-п-плохие и мертвые.
- Случаются исключения, – вклинивается парень, нервно потерев переносицу, – Ари
удивительная девушка, она не заслужила того, что с ней происходит.
- Если она уд-дивит-тельная д-девушка, она с-сама выкараб-бкается.
Я и так сказала слишком много, и так попыталась выслушать и даже постояла рядом. Я
поворачиваюсь к гостям спиной и несусь вверх по лестнице. Люди вдруг сговорились и решили,
что их боль важнее боли других. С какой стати?
Да. Черт возьми. Да. Я – эгоист. Испорченная и гнила. Одинокая.
Да.
Считаю ступеньки и прохожусь руками по пылающему лицу. Мне уже плохо. Уже в груди
взвывает вина и сожаление. А что если...
Нет, пусть сами справляются со своими проблемами. Почти всегда, когда ты ведешь
обычный образ жизни, катастрофические неприятности не сваливаются на твою голову. И я
могу сделать вывод, что, раз уж эта девушка попала в такую ужасную ситуацию – она сама
напросилась! Тогда с какой стати мне ей помогать?
Врываюсь к себе в комнату и иду к кровати. Сажусь на край. Складываю на коленях руки и
впяливаю взгляд куда-то вперед, непроизвольно прокручивая слова парня, взгляды женщины.
Они проделали такой путь, чтобы подавить на жалость. Они жалкие. Им внутри так больно, что
я ощущаю колючие нити даже на втором этаже. Нити будто прорастают из пола, тянутся ко мне
кривыми пальцами. Резко отворачиваюсь.
Нет, Дел, нет. Не стоит вновь надеяться, что здесь все иначе. Не стоит верить, что на свете
есть еще люди, достойные исцеления! Люди придумали семь смертных грехов еще в начале
своего существования, но даже сейчас не изменили названий, не зачеркнули их, не добавили
новых. Как было, так и осталось. Порок и желание – взаимосвязанные тропы, по которым
проходит каждый человек. Каждый. И эта девушка. Она просто свернула не туда.
Но это не моя проблема.
Неожиданно я слышу, как кто-то тихо стучит пальцами по двери. Дверь скрипит, она
открывается, позволяя тусклому свету пробраться в мою серую камеру, и на пороге вдруг
оказывается тот молодой парень, что должен стоять внизу.
Сипло выдохнув, отворачиваюсь.
- Я пройду?
Не отвечаю. Он все равно пройдет.
Я искоса наблюдаю за тем, как он с интересом оглядывает мою комнату, стеллажи с
книгами, как проходится пальцами по пыльным корешкам. Парень неуклюже чешет шею, а
потом переводит взгляд на меня. Я тут же вновь отворачиваюсь.
- Ты много читаешь. Я тоже раньше много читал, но потом...
- Мне н-не интересно.
- ...потом началась эта заваруха с ведьмами, знаешь ли, - продолжает он, несмотря на мое
замечание и сплетает на груди руки, - трудно спасать свой зад и читать Ремарка.
Смотрю на парня и недоуменно повожу плечами.
- Я должна уд-д-дивиться?
- Что у тебя с речью?
- То же, что у тебя с г-г-головой, – защищаясь, рычу я, – п-проблем-мы.
- Наверно, это паршиво..., – незнакомец по-хозяйски плюхается рядом, а я смотрю на него
огромными глазами и чертовски удивляюсь, откуда столько наглости.
Молчу. Не хочу говорить. Пытаюсь понять, что его сломало, но натыкаюсь на нечто
абсолютно незнакомое. Внутри этого человека поразительная пустота, пусть сердце ровно
бьется, а в глазах горит огонек. Я бы решила, что он мертвый, если бы не видела его перед собой.
Это сбивает с толку. Озадаченно морщу лоб, а он брови вскидывает.
- Что? – Глядит на меня растерянно. – Что ты увидела?
- Н-ничег-го.
- Ты врешь.
- Я н-не могу т-тебя починить, – внезапно выпаливаю я, сама удивившись, что в этом
призналась. Рассеянно отстраняюсь и покачиваю головой. Черт. Люди близко, эмоции мне не
подвластны. То вспыхивают, то погасают, как молнии на небе.
- Я слышал о твоих способностях, – задумчиво протягивает он, вдруг улыбнувшись, будто я
могу состряпать пони из кучевых облаков. Что его так радует? Ненормальный. Не хочу здесь
находиться, но понимаю, что оказалась в ловушке. Взгляд этого парня кажется мне удивительно
интересным. Я чувствую, как внутри у него переворачиваются органы, и как вспыхивают вены.
Но я не могу найти выход и решение. Впервые я понятия не имею, как помочь. – Наверно круто
исцелять людей, всегда быть в состоянии помочь близким.
- Нет.
- Почему?
- Это б-больно.
- Помогать?
Я просто отворачиваюсь и поджимаю губы. Откровения – не по моей части.