- Слушай, давай еще подождем, – протягивает Бетани, – рано опускать руки.
- И что мы найдем? – Злюсь я. – Начертим еще один круг или смастерим алтарь? Или же принесем кого-то в жертву?
- Вы можете попробовать латынь, – внезапно разносится хриплый мужской голос по комнате, и мы с Бетани одновременно подскакиваем на ноги.
Бет взвизгивает, прижимается ко мне, а я ошарашено распахиваю глаза. Черт возьми.
В углу комнаты стоит мужчина в дырявом плаще. Волосы у него растрепаны, глаза в мои смотрят равнодушно. А прозвучавшая шутка превращается в вполне серьезный совет. Которым, собственно, ни я, ни Бетани сейчас не в состоянии воспользоваться.
Вскидываю руки, не имея ни малейшего понятия, чего ждать: сумасшедшего психа, прорвавшегося в дом, чтобы украсть нечто ценное, или же демона, перевертыша, Дьявола, ведьмака, фею. Кто там еще у них есть?
- Еще есть оборотни, – говорит мужчина, и я недовольно морщусь.
- Что?
Незнакомец наклоняет в бок голову, а я чувствую, как Бетти изо всех сил стискивает в пальцах мой локоть. Что за чертовщина? Медленно опускаю руки и застываю.
Неужели сработало?
- Нет, – отвечает мужчина, сомкнув пальцы в замок перед собой, – не сработало.
- Но вы...
- Ноа Морт.
- Смерть. – Я решительно стискиваю зубы, наблюдая за мужчиной, а он стоит в углу комнаты и не отводит от меня темных глаз, изучая и сканируя, словно детектор. Никогда я не видел таких глаз. Мне становится не по себе, но я тут же беру себя в руки. Я не должен его бояться, он пришел сюда из-за Ари, из-за своей дочери.
- Так и есть. Твое время еще не пришло.
- Умеете читать мысли? Вы как Меган фон Страттен.
- Скорее, она, как я. – Смерть делает шаг вперед, а Бет тянет меня назад, однако я не схожу с места. Поднимаю подбородок и набираю как можно больше воздуха в легкие. Нет смысла убегать. Я хотел встретиться со Смертью. Вот она. Передо мной.
- Как..., – запинаюсь и сглатываю, – как вы узнали о том, что мы ищем вас?
- Услышал.
- Почему не пришли раньше?
- Был занят.
Я даже спрашивать не хочу, чем именно он был занят, я переминаюсь с ноги на ногу, а затем дергаю уголками губ и в глаза Ноа Морту гляжу смело и рассержено.
- Почему вы не спасли Ари? И почему не убили Люцифера?
Он позволил ему забрать ее, прекрасно понимая, что из этого выйдет. Наблюдал или, может, услышал, как она мысленно прощалась с семьей, продавая душу. И бездействовал.
Мужчина задумчиво хмыкает и облокачивается спиной о деревянный комод. Руки он сплетает на груди, достаточно медленно, будто бы специально, чтобы я успел раскалиться еще сильнее и вопросов придумать еще больше, но я держу себя в руках. Эмоции мешают, они всегда приносят лишь вред, они отнимают время. Рассудок должен быть холоден.
- Ты много думаешь, – неожиданно отрезает Смерть, – но мало говоришь. Кажется, у вас таких людей называют замкнутыми. И опасными. Но я, конечно, немного понимаю.
- Ответьте на мои вопросы.
- Я не могу.
- Не можете ответить?
- Не могу убить Дьявола; вопреки всеобщему мнению, смерть не для всех вездесуща. Отнюдь это насмешка Судьбы, о которой она сейчас жалеет.
- Мойра Парки?
- Люди всегда пытаются избавиться от злодеев, – едва слышно говорит Ноа, – но они не понимают, что на место одного злодея приходит другой злодей, всегда. Да, такова ваша природа, а я и Мойра обязаны соблюдать этот баланс: баланс черного и белого.
- Не понимаю.
- Ты и не должен. Это моя работа. Но я ошибся. – Смерть отходит от комода.
- Ошиблись?
- Я нарушил баланс.
- Каким образом? – Я сжимаю пальцами переносицу и грузно выдыхаю. Он только и делает, что говорит загадками, ребусами. Виски вдруг вспыхивают, и я начинаю злиться, пусть и понимаю, что это неправильно.
Ноа Морт останавливается перед задернутыми шторами и переводит на меня темный взгляд, в котором сосредоточено нечто такое, что трудно описать словами. Я хочу сказать что-то еще, но замолкаю. Я должен понять, что разговариваю не просто с отцом Ариадны. Это Смерть, та самая, что забирает жизни, провожает людей в ад, размахивает косой или, чем там. Это не просто мужчина. И взгляд у него не просто так пробирает до костей.
- Я не могу забрать того, у кого нет имени, – прервав мои мысли, отрезает Ноа Морт и сходит с места. – Я не могу его отыскать. Мойра наделила Люцифера множеством форм, воплощений. Она скрыла его от моего взора.
- Но зачем?
- Как я и сказал, чтобы сохранить баланс.
- Бессмыслица, – бросаю я.
- Люди многого не понимают. Не понимают, что добро и зло существуют благодаря друг другу. Не было бы добра, если бы люди не понимали, что существует зло.
Слова так и подскакивают к горлу, но я стискиваю пальцы и прикусываю язык.
Не было бы добра, если бы люди не понимали, что существует зло, но зло не просто существует. Оно портит жизнь, оно убивает и отнимает близких; но, конечно, Морту этого не понять. Да и что он может понять, если живет вечно? Говорит, словно это люди чего-то не понимают. Но люди понимают даже слишком много. Что вокруг есть предатели, психи. Что никому нельзя доверять. Иногда даже себе.
- Вы сами выбираете, как жить.
- Да уж, сами, – отрезаю я и нервно прохожусь пальцами по подбородку. Смотрю на Бетани и вижу, как девушка поджимает губы. Уверен, она думает о том же, о чем и я. Мы боремся каждый день с тем злом, которое они решили оставить в живых лишь потому, что без него, как им показалось, жить стало бы скучно. Это несправедливо.
- Именно это даровало вам смысл в жизни, Мэттью Нортон, – кивнув, говорит Ноа и подходит ко мне уверенным шагом, – борьба каждый день за свое будущее – если не ради этого, то ради чего дышать?
- Возможно, вы правы, – холодно отвечаю я.
- Возможно? – Мужчина неожиданно еле заметно дергает уголками губ и поправляет густую шевелюру. Не знаю, чем именно его позабавили мои слова. – Меня позабавило то, что ты берешься спорить со мной, – тут же отвечает он, – это интересно, учитывая, что ты в курсе того, с кем разговариваешь. Не боишься?
Я чувствую, как першит во рту, и вдруг понимаю, что не хочу лгать.
- Боюсь.
- Значит, ты просто глупый.
- Или храбрый, – подает голос Бетани за моей спиной и тут же горбит спину.
На какое-то мгновение уверенность покидает меня, я ненавижу это чувство: в голове пусто, горло саднит, а руки кажутся налитыми свинцом, и ощущаешь ты себя на редкость беззащитным. Взять под контроль страх безумно сложно, лишь мечтатели и глупцы – что, по-моему, одно и то же – до сих пор уверены, будто стоит тебе сомкнуть в кулаки пальцы и досчитать до десяти, как мир тут же станет прежним и безопасным. Нет. Не станет.
У страха есть то, чего нет у других чувств. Страх парализует. Да, ты можешь застыть в удивлении, замереть в ожидании. Но от страха ты теряешь сам себя, теряешь рассудок и превращаешься в безмозглую куклу.
Сейчас я испытываю нечто подобное. Так и хочется поднять голову, дабы убедиться, что мои конечности не привязаны к потолку тонкими нитками.
- Ари нужна помощь, - через силу проговариваю я и встречаюсь взглядом с Ноа. Мне кажется, мужчина вновь дергает уголками губ, но, возможно, я просто схожу с ума. – Я бы и сам справился, но я не знаю, что делать. Ваш мир...
- ...чужой для тебя, – договаривает Смерть и кивает, – я рад, что ты понимаешь это.
- Так вы поможете?
Ноа Морт поправляет волосы и протяжно выдыхает:
- Конечно, иначе меня бы здесь не было.
Отлично. Я решительно выпрямляюсь, а Бетани, наконец, выходит из-за моей спины и поджимает губы. Она выглядит испуганной, но старательно держит себя в руках.
- Как я сказал, я нарушил баланс, – вновь прерывает тишину Смерть и раскатистыми шагами движется к окну. Ноа застывает перед голубыми занавесками и переводит на меня серьезный взгляд. – Я не должен был допустить появления большего зла. Но я допустил. К сожалению, моя дочь, действительно, опасна... ее пребывание на темной стороне принесет много неприятностей. И я не утрирую. Так сказала Мойра, а я склонен ей верить.