— Я никуда от тебя не денусь, можешь молчать. Если это нужно. — Брат сглатывает, я замечаю, как дрогает его кадык и дергаю уголками губ. — Я рядом.
Прохожусь пальцами по его прилизанным волосам и медленно выхожу из комнаты. Дверь до конца я не закрываю, оставляю щель, стараясь не вспоминать, как относительно недавно вырвался за порог этой спальни, едва дыша, едва понимая, что происходит.
Встряхиваю головой и с силой стискиваю ладонями пылающие виски. Наплевать, да, наплевать, что было, что случилось, что произошло. Хэрри дома.
Осталось вернуть домой Ари.
ГЛАВА 2. РИТУАЛ
Я просыпаюсь от крика.
Подрываюсь, рассеянно оглядываюсь, пытаясь отыскать источник, но понимаю, что звуки доносятся из соседней комнаты. Из комнаты Хэрри.
— Черт.
Темнота в глазах неприятно щиплет. Я резко смахиваю ее пальцами, надавливаю, так сильно, как только могу, и встаю с постели. От жары простыня влажная, они прилипает ко мне, а затем валится на пол с глухим шелестом.
Когда я врываюсь в спальню Хэйдана, он валяется на полу. Руками держится за лицо и спину выгибает так рьяно, что морщится от боли. Я стремительно подношусь к брату и в его плечи впиваюсь стальной хваткой, пытаясь унять ужас, подскочивший к глотке.
— Эй, Хэрри, что с тобой! — Наблюдаю за тем, как у брата по щекам скатываются едва заметные мокрые полосы, и хриплю, — прекрати, эй, слышишь, это сон, Хэрри.
— Нет, нет.
— Ты в безопасности.
— Но она…
— Тише. — Хэйдан отбивается, но я обхватываю в замок его руки. — Хватит. Это сон. Я рядом, слышишь? Ты дома, Хэйдан, ты, черт возьми, дома.
Брат всхлипывает, чем убивает меня окончательно, и я так крепко стискиваю зубы, что судорога прокатывается по лицу. Он не должен быть слабым. Он должен взять себя в руки и прекратить поддаваться эмоциям. Он жив. Он дома.
Что не так? Почему ему страшно?
— Эй! — Я решительно встряхиваю брата за плечи и вижу, как он распахивает глаза. В эту самую секунду на меня глядит совсем другой человек, не мой брат, не Хэйдан Нортон, которому всегда удавалось скрыть страх за улыбкой, скрыть панику за шуткой. Он вдруг в исступлении застывает, хлопает мокрыми ресницами, а я морщусь от странной горечи, из-за которой першит во рту и отворачиваюсь. Брат молчит, и тогда я выпускаю его запястья из оков, ударяюсь спиной о корпус кровати, надавливаю пальцами на переносицу и грузно выдыхаю, покосившись в его сторону.
— Это чертов сон, Хэрри. Тебе просто приснилась какая-то чушь.
Он продолжает пялиться на меня. Не двигается и не произносит ни звука.
Я внезапно думаю, что я слишком груб, не проявляю понимания и прочей чуши. И я покачиваю головой, взмахнув пальцами в воздухе.
— Ну, давай, расскажи, что ты видел. И станет легче. — Брат не реагирует, а я опускаю руки и вскидываю брови, ожидая хотя бы чего, хотя бы писка, но нет. В комнате висит все та же удушливая тишина, и я нервно дергаю уголками губ. — У тебя есть время, Хэйдан, но не так много, как ты думаешь. Ты должен… — запинаюсь, заметив, как кадык у брата робко дрогает и нехотя поднимаюсь с пола, — ты должен помочь мне.
Мы смотрим друг на друга. Хэрри в тупой ночнушке, я со смятым лицом. Не так все красиво и эпично, как могло бы показаться. Отнюдь мы похожи на двух идиотов, а не на парней, сражающихся с чем-то посложнее бессонницы.
— Ты напугал меня, я испугался, что ты…, что опять… — Не заканчиваю, вижу в глазах брата лишь отчужденность, пустоту и отмахиваюсь. Хэрри где-то далеко. Он не здесь. На меня вдруг снисходит странное озарение, что я бы не отказался от его шуток.
Я всегда говорил, что шутки его ни к чему, и что момент слишком серьезный, чтобы веселиться или чушь нести. Но, возможно, именно в такие моменты — в такие моменты, как этот — и нужны слова невпопад, бессмысленные заметки.
— Я в комнате, если что.
Сомневаюсь, что он слышит. Я выхожу из его спальни, шаркая ногами, плетусь, тихо выдыхая воздух, но затем внезапно останавливаюсь на пороге и облокачиваюсь о дверной косяк руками. Мне нужно пройтись, выбраться отсюда, нужно проветрить мозги, наконец, понять, что происходит и что делать. Я не могу без плана. Я не могу рисковать просто так или наоборот бездействовать. Я должен что-то делать, иначе сойду с ума.
Отталкиваюсь от стены, киваю сам себе, будто ненормальный, и бреду к выходу.
Уже на улице я понимаю, что начинает светать. Возможно, сейчас около пяти утра, я никогда не бродил по Астерии в такое время. Мне хочется поговорить. Впервые, мне в это раннее утро хочется выговориться. Наверно, доходит постепенно, что попал я в ситуацию, которая впечатлила бы окружающих. Но с кем поговорить?