Сестры Монфор перекидываются понимающими взглядами, которые для меня вновь ничего не значат, и одновременно выдыхают. Я хмурю лоб.
— Знаете, кто это?
— Приблизительно, — неуверенно отвечает Мэри-Линетт.
— Приблизительно?
— Похоже на Лов ари, — шепчет Норин Монфор, поправив спутавшиеся волосы. Ветер лениво барабанит по стеклам, отбрасывает тонкие занавески, а затем врезается в мое лицо, пробуждая меня от странного недоумения. — Иными словами, цыгане.
— Что? — Они должно быть шутят. — Цыгане? Разве такое возможно?
— О, да, — загадочным голосом протягивает Мэри-Линетт и облокачивается спиной о стену, — у народов Лов ари интересная история, интересная и крайне опасная. Мы, ведьмы, предпочитаем с ними не пересекаться.
— Почему?
— Лов ари — своенравный, свободолюбивый народ, который чтит магию, но получает ее не от Дьявола.
— Но тогда каким образом?
— Забирая силу у других, — тихо бросает Джейсон и переводит взгляд на Норин, — это объясняет, почему Ноа пришел к мальчишке. Ловари опасны для ведьм, но не для людей.
— Но почему Джофранка? Почему цыгане? — Не понимает Норин, отвернувшись. — У меня плохое предчувствие. Ловари нельзя доверять! Они опасны, непредсказуемы. Как же они помогут найти Ариадну, если договориться с ними практически невозможно? И я бы не сказала, что, общаясь с ними, люди не рискуют.
— Ведьмам обычно достается больше, — едва слышно вставляет Мэри-Линетт.
— Но даже для Мэтта это вполне может обернуться проблемами.
— Просто Ноа Морт знает, что я пойду, — сестры Монфор, как и Джейсон, переводят в мою сторону недоуменные взгляды, а я равнодушно повожу плечами, — я не боюсь, я готов пойти, куда вы скажете, если это поможет в поисках.
— Мы все пойдем, — кивает Норин, — нужно спешить.
— Стоп, стоп! — Бросает Джейсон, когда сестры Монфор дергаются в сторону выхода, и приподнимает ладони. Женщины практически одинаково недоуменно хмурят лбы, а я на долю секунды прекращаю быть объектом их слежки. — Вы серьезно?
— Что именно? — Не понимает Мэри-Линетт.
— Смерть пришел к этому парню, чтобы вы не вмешивались. А вы пойдете?
— Конечно, да.
— Конечно, нет, — ледяным голосом отрезает Джейсон и стойко выдерживает грозный взгляд Норин. Старшая Монфор подается вперед, а он уже сходит с места. — Не сейчас. Ты действуешь на поводу у эмоций, а к хорошему это не приводит.
— Мы не собираемся сидеть здесь, когда…
— Собираетесь.
— Нет, — женщина семенит за гостем, но он не обращает на нее внимания. Решительно бредет по коридору, подхватывает со стула пальто, но тормозит на повороте, едва прыткие пальцы старшей Монфор впиваются ему в плечо, — остановись, пожалуйста, это вздор.
— Что именно Норин?
— Мы не будем сидеть здесь, пока вы спасаете Ариадну, — вступается Мэри-Линетт. У нее в глазах загорается нечто настолько яркое и опасное, что мне становится не по себе.
Джейсон невозмутимо надевает пальто, кивает мне, чтобы я плелся к выходу, а затем почти лениво переводит взгляд на разъяренных женщин.
— Во-первых, вам в гостях у Ловари делать нечего. Во-вторых, случись что-то с нами, кто нас вылечит, дамочка? — Он смышлено вскидывает брови, а Норин с силой стискивает в кулаки пальцы. Выглядит она, как гарпия, готовая накинуться на любого недруга. — Ты и сама понимаешь, что должна остаться. Как и ты, Мэри. Наведите порядок, успокойтесь. У вас еще будет возможность вляпаться в неприятности, не сомневайтесь.
— Я могла бы помочь, — смирив пыл, протягивает Мэри-Линетт, — мои способности…
— …крайне необходимы здесь, а там я и сам справлюсь.
Хочу сказать, что к Ловари Джейсон собирается наведаться не в одиночку, но потом решаю не вмешиваться. Ищейка прав. Если с нами что-то случится, только Норин сможет залечить раны. Ну, а защитить Норин вполне сможет Мэри-Линетт.
Правда, мою голову не покидает вопрос: каким образом Джейсон сумеет справиться с цыганами? У него тоже есть способности? Он сталкивался с ними раньше?
Я совсем ничего не знаю об этом типе. Лишь то, что у него заросшее лицо и широкие плечи.
Ну, и, наверняка, у него хороший удар справа. И слева. Еще он в курсе того, что по земле разгуливают ведьмы, перевертыши, Дьявол и прочая нечисть. Но откуда?
Что его с ними связывает?
Мы садимся в старую, потертую развалюху, к которой, естественно, никому больше, кроме самого хозяина, не разрешается притрагиваться, и пристегиваемся. Открываю окно, надеясь взбодриться от прохладного утреннего воздуха, и потираю пальцами виски.