И тогда я увидела ботинок.
Он лежал на боку, каблук слегка выдавался вверх. Воспользовавшись совком, я очистила землю, освобождая область вокруг него. Мой помощник сначала просто наблюдал, потом принялся скрести в дальнем конце ямы. Клодель молча ждал.
Через несколько минут я нашла второй ботинок. Кропотливо, горсть за горстью, я счищала землю, пока вся пара не предстала обозрению полностью. Кожа, промокшая и сильно обесцвеченная, петельки, покореженные и ржавые, но оба ботинка сохранились довольно хорошо.
Закончив высвобождать обувь из земли, я занесла в отчетные о ее положении и глубине, на которой она была найден фотограф произвел съемку моей находки. Потом я тщательно смотрела каждый ботинок и положила их в пакеты для улик.
Уф и не было никаких человеческих останков.
Плохой знак.
Небо сверкало фаянсовой голубизной, сильно припекало солнце. Иногда легкий ветерок над нашими головами игриво подхватывал ветки, увлекая, их друг к другу, сплетая в мимолетном танце и вновь разлучая. Справа от меня чуть слышно журчал ручеек, уже много веков струившийся по оставшимся от ледников камням.
Капля пота скатилась у меня со лба и отправилась в неторопливое путешествие вниз по шее. Я через голову стянула спортивный свитер и набросила его на ветки стоявших рядом с ямой сосен. Мои потовые железы активно заработали, только вот я не была уверена, что именно послужило причиной столь обильной испарины: то ли весеннее солнце, то ли испытываемое мной напряжение.
Во время эксгумации я всегда пребываю во власти одних и тех же переживаний. Любопытство. Предвкушение. Страх неудачи. Что лежит под следующим слоем? Может, там ничего нет? Или, возможно, что-то есть, но мне не удастся вытащить это наружу, не повредив?
Меня снедало желание схватить совок и начать рыть прямо вниз, не останавливаясь. Но открытая разработка не панацея. Каким бы утомительным ни казался весь процесс, я знала: надлежащая техника – залог успеха. В таком деле, как это, немаловажную роль играли максимальное восстановление костей, материальных остатков и подробностей обстановки. Так что я продолжала корпеть над объектом, разрыхляя землю, а затем помещая ее в ведра для дальнейшей фильтрации. Краем глаза я видела, как техник из КС дублирует мои движения. Клодель в молчании застыл над ним. Через несколько минут он наконец снял куртку.
Белые пятна мы заметили одновременно. Клодель уже открыл рот, чтобы обратить на них мое внимание, но я его опередила.
– Есть! – сказала я.
Клодель взглянул на меня, вопросительно подняв брови, и я кивнула в ответ.
– Похоже на известь. Обычно это означает, что тут что-то есть.
Крапинки сменились слоем вязкого белого ила, а потом мы нашли первый череп. Он лежал лицом вверх, словно его наполненные грязью глазницы жаждали кинуть прощальный взгляд небесную высь. Фотограф громко известил остальных о находке и они, побросав свои дела, сгрудились вокруг нашей ямы.
Пока солнце совершало неспешное путешествие к горизонту, мы обнаружили два скелета. Они лежали на боку – один в позе эмбриона, у второго руки и ноги неестественно выгнуты назад. Их черепа, тазовые и бедренные кости давно лишились плоти и окрасились в тот же коричневатый цвет, что и земля, в которой они покоились.
То, что осталось от ног и лодыжек, лежало в почти сгнивших носках. Туловище покрывали клочки гнилой одежды. Ткань окутывала каждую руку, плотно прилегая к костям, отчего казалось, что видишь перед собой жуткое человеческое пугало. Проволока обматывала запястья, а среди позвонков ютились застежки-молнии и большие металлические пряжки от ремней.
К половине шестого криминалистам удалось полностью освободить останки от земли. Помимо ботинок, у нас на руках оказалось собрание изъеденных ржавчиной гильз и нескольких зубов, найденных во время просеивания. Фотографы как раз делали фото– и видеосъемку, когда Лягуха уговорил охранника разрешить ему еще одну вылазку.
– AU6. Приветик вам! – насмешливо обратился он к скелетам в яме, издевательски приподнимая за краешек невидимую шляпу. Потом повернулся ко мне: – Или, наверное, с учетом вашего присутствия, мне следовало сказать «приветик вашим костям»?
Я сделала вид, что не обратила внимания на его каламбур.
– Черт! Почему только рубашки и носки? А где все остальное?
Я была не в настроении читать очередную лекцию.
– А, вспомнил, – захихикал он, уставившись в яму. – Их заставили снять ботинки и нести их в руках. Но где, черт возьми, штаны?
– Прах к праху, помните? – спросила я отрывисто.
– Дерьмо к дерьму подходит больше. – Его голос дрожал от возбуждения, словно вся эта картина чрезвычайно радовала его.
Бессердечность Ринальди показалась мне раздражающей. Смерть всегда причиняет боль. Просто, как дважды два. Всем она приносит одни лишь страдания: самим умирающим, любящим их людям и, наконец, тем, кто находит их тела.
– На самом деле все происходит наоборот, – возразила я. – Как раз дерьмо-то и сохраняется дольше всего. Натуральные волокна вроде хлопчатобумажной ткани «ливайсов» разрушаются гораздо быстрее, чем синтетические.
– Черт, выглядят они препаршиво. А здесь больше ничего нет? – поинтересовался Лягуха, заглянув в могилу. Глаза блестели, отчего он походил на крысу, сидящую на развалинах. – Зря они пошли на эту вечеринку, верно? – фыркнул он.
Верно, подумала я. Решение оказалось роковым.
Я принялась ожесточенно чистить лезвие совка, чтобы успокоиться. Внизу, под нашими ногами, лежат два тела, а этот мелкий грызун получает неимоверное удовольствие от всей ситуации.
Я повернулась посмотреть, закончили ли фотографы, и заметила идущего в нашу сторону Куикуотера.
Великолепно. Пусть мне повезет, подумала я, страстно надеясь, что он ищет не меня. Мои чаяния не оправдались. Я смотрела за приближением констебля, радуясь его приходу не больше, чем, если бы мне грозило обморожение.
Куикуотер подошел ближе и пригвоздил меня к месту одним из своих коронных ледяных взглядов – лицо словно высечено из гранита. От него пахло мужским потом и соснами, и я поняла, что за целый день он и на минуту не присел. Пока все остальные периодически прерывались, чтобы посмотреть, как продвигаются дела на основном месте захоронения, Куикуотер не прекращал свою работу. Может статься, он просто не желал меня видеть и хотел сохранить дистанцию. Что ж, меня сложившееся положение вполне устраивало. – Вам следует кое-что увидеть.
Было в нем какое-то внутреннее безмолвие, от которого я терялась. Я надеялась услышать дальнейшие объяснения, но Куикуотер развернулся, не произнеся ни слова, и зашагал назад, ни капли не сомневаясь, что я последую за ним.
Высокомерный придурок!
Деревья отбрасывали длинные тени, и уже похолодало. Я глянула на часы. Почти шесть. Казалось, бутерброды были в желудке миллион лет тому назад.
Я потащилась через весь очищенный участок к сектору «3 – север – 9 – восток» – месторасположению предмета, над которым работала группа Куикуотера. И очень удивилась, увидев, что они вскопали весь квадрат.
Объект, вызвавший озабоченность Куикуотера, лежал на глубине одного метра. Следуя моим инструкциям, никто к нему не прикасался. Группа раскапывала оставшуюся часть квадрата на глубине в два метра.
– Это оно?
Куикуотер кивнул.
– Больше ничего?
Выражение его лица ни на йоту не изменилось.
Я посмотрела по сторонам. Они, очевидно, не пропустили ни одного миллиметра. Сито по-прежнему находилось на опорах, по обе стороны от него возвышались горки тяжелой от влаги земли. Создавалось впечатление, будто ребята скрупулезно просеяли каждую частичку грунта. Я снова посмотрела на горку земли, на которой, как на пьедестале, покоился жуткий экспонат.
Находка Куикуотера не имела совершенно никакого смысла.
9
Я прикрыла глаза и стала вслушиваться в далекое, едва различимое мычание коров. Где-то жизнь текла спокойно, обыденно и имела смысл.