На первом этаже сквозь неплотно задернутые шторы из окон сочился свет. Остальная часть дома была погружена в темноту. Салазар заметил стоявшую у главного входа машину, но входить в дом не торопился и предварительно обошел здание по периметру. Всюду стояла мертвая тишина, и не было видно никаких признаков присутствия человека. Должно быть, этому парню и впрямь очень хотелось заполучить жену в целости и сохранности.
Вернувшись ко входу и встав в тени деревьев напротив, Тони громким голосом позвал хозяина, предлагая ему выйти из дома. Через некоторое время дубовая входная дверь со скрипом отворилась и в слабо освещенном дверном проеме замаячил силуэт Клейтона.
— Все нормально? — прокричал Том в темноту.
— Иди ко мне! — откликнулся Салазар, сканируя взглядом верхние окна дома на предмет подозрительных отблесков или какого-нибудь шевеления.
Но ничего не увидел.
— О’кей, этого достаточно, — объявил Тони, когда Том находился от него в двадцати шагах. — Теперь повернись и положи руки на голову.
Том послушно повернулся к похитителю спиной. В следующее мгновение он услышал скрип гравия под ногами Тони, а еще через несколько секунд почувствовала у себя на затылке его горячее напряженное дыхание.
— Кто-нибудь еще в доме есть?
— Никого.
— О’кей. Тогда попробуем войти. Ты пойдешь впереди, медленно. Я — сзади. Если кого-нибудь увижу, все равно кого, хоть кошку, сначала прострелю голову тебе, а уж потом кошке. Уяснил?
Том сделал, как ему велели. Прошествовав через холл, повернул направо и вошел в величественную просторную и пустую гостиную, освещенную горевшими под потолком двумя слабыми лампочками и пламенем, полыхавшим в камине. Салазар вошел в гостиную вслед за Клейтоном и плотно прикрыл за собой дверь.
— О’кей, Клейтон. Где мои деньги? — осведомился Салазар, показав взмахом вооруженной пистолетом руки, чтобы Том повернулся к нему лицом.
— В Швейцарии.
— Где в этой гребаной Швейцарии?
— Будем спрашивать по очереди. Где моя жена?
— Послушай ты, мать твою! — рявкнул Салазар, надвигаясь на Клейтона, медленно отступавшего к камину. — Здесь вопросы задаю я!
Том как бы в знак капитуляции вскинул над головой руки.
— Хорошо-хорошо, — примирительным тоном произнес он, всем своим видом стремясь показать, что настроен на переговоры и сотрудничество. — Я готов признать, что в моем владении находится некоторая часть вашей собственности. С другой стороны, у вас есть то, что имеет самое непосредственное отношение к моей скромной особе. Коли так, то, быть может, попробуем договориться? — Салазар заколебался, не зная, что ответить. Клейтон же направился к стулу, который прежде поставил у стены. — Итак, почему бы нам не присесть, — он указал на другой стул, — и не обсудить наши проблемы? Поговорим как банкир с банкиром?
— Ну и убогая же у тебя обстановка, — с сарказмом произнес Салазар, оглядывая комнату. — Неужели в вашем банке так мало платят? — Он с удовольствием прикончит этого парня. Ко всему прочему тот относится к столь ненавистному Салазаром типу зазнаек, посещающих нью-йоркские аристократические клубы, водящих знакомство со знаменитостями и носящих костюмы от лучших европейских кутюрье. Но прежде чем его шлепнуть, надо утрясти вопрос с деньгами. Тони поднял с пола стул и уселся на него верхом, повернув спинкой вперед к Клейтону, находившемуся от него на расстоянии десяти футов. При этом он не выпускал из руки пистолет и время от времени поигрывал им. — Слушаю твои предложения.
— Как мне вас называть?
— Сэр. — Салазар нехорошо улыбнулся.
— Послушай, приятель. — Клейтон небрежно взял с пола одну из бутылок с колой. — Я уже говорил, что…
Грохот пистолета тридцать восьмого калибра заставил Клейтона подпрыгнуть на месте; одновременно бутылка с напитком словно взорвалась у него в руке, разбросав во все стороны осколки стекла и клочки желтоватой пены. После этого наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь шипением колы, попавшей в раскаленное жерло камина.
— В следующий раз прострелю руку, — пообещал Салазар ледяным тоном. — Со мной надо разговаривать уважительно.
Том не ожидал подобной быстрой и резкой реакции со стороны противника и напомнил себе, что необходимо продумывать и рассчитывать буквально каждое свое слово и движение. Стараясь не думать о том, через что пришлось пройти Кэролайн, оказавшейся наедине с этим сукиным сыном, он, глубоко вздохнув, заговорил спокойно, ровным голосом:
— Что меня более всего как банкира озадачивает, так это вопрос, чьи на самом деле деньги. Кто, интересно знать, отважился положить пятьдесят миллионов баксов на депозит у Салазара? — И он со значением посмотрел на Тони.