— Очень важно иметь в виду следующее, — снова взял слово Моралес. — Земельные участки, на которых мы остановили свой выбор, в настоящее время стоят сущую безделицу — максимум пятьсот долларов за гектар. Участки в центре стоят, конечно, дороже, но в наши нестабильные времена возможны значительные скидки. — Он сделал паузу и не без торжественности поднялся с места. — Об этом деле знаем только мы трое. — Тут Моралес перевел взгляд на распахнутые окна и двери, как бы предлагая собеседникам в этом удостоверится, после чего вновь обозрел их на предмет возможных возражений, но никто не попытался оспорить его слова. — А раз так, то вам нужно знать следующее: если начиная с этой минуты и до того дня, когда все необходимые приобретения будут сделаны, цена на землю в Медельине поднимется хотя бы на песо — значит, кто-то из нас проговорился. И я, принимая во внимание огромную значимость дела, которое мы затеваем, очень рассержусь, коль скоро такое случится. Надеюсь, я ясно выразил свою мысль?
После визита в «Юнайтед кредит банк» Том Клейтон отправился в местный филиал своего банка. Там он немного поговорил с аналитиками, пытаясь выведать, что они думают о будущем курсе фунта стерлингов. Ровно в час тридцать он покинул офис и отправился на ленч с Джефом Ленглендом, который, судя по всему, с нетерпением поджидал его.
Том выбрал для разговора тихий ресторан, находившийся в стороне от делового центра. Партнер, как Клейтон и предполагал, оказался уже на месте. Хотя Ленгленд по-прежнему одевался в стиле процветающего американского профессора, вид он имел измученный, казался чрезмерно напряженным и даже начал снова курить. Теперь Ленгленд мало походил на того красавчика, который в годы учебы в Кембридже славился свой безупречной нордической внешностью. Он почти не прикоснулся к еде.
— Наше дело швах, Том. И нам остается одно: пойти и во всем сознаться. Тогда, возможно, мы отделаемся только увольнением, особенно если банк не захочет поднимать скандал, — произнес Ленгленд плаксивым голосом.
— Не будь глупцом! — прошипел Том сквозь стиснутые зубы, наклоняясь к собеседнику. — Сознаемся — тюрьмы нам не миновать. Ты что, газет не читаешь, не знаешь, какие настроения на Уолл-стрит: там теперь все стараются доказывать свою честность и порядочность и выбрасывают гнилые яблоки в мусорный ящик!
Их схождение в ад началось в прошлую Пасху, когда Клейтоны присоединились к Ленглендам в швейцарском Гштааде, где последние проводили праздничную неделю. Пребывая среди роскоши отеля «Палас», оба финансиста, ослепленные сиянием горных снегов и кажущейся успешностью своих карьер, решили, что затеянное ими предприятие просто не может не удаться. Все знали, что фунт стоит слишком высоко и обязательно упадет в цене, как только псевдосоциалисты из левого крыла Лейбористской партии изыщут способ обрушить курс, чтобы впоследствии перейти на евро.
Комбинация, которую начали партнеры, не отличалась сложностью. Они играли на повышение швейцарского франка и резкое падение фунта стерлингов. Для этого была создана подставная фирма в Вадуце, истинных владельцев которой скрывали строжайшие законы о конфиденциальности, принятые в княжестве Лихтенштейн. Свежеиспеченная фирма «Таурус АГ» открыла коммерческий счет в банке Клейтона в Лондоне. Новый клиент представил лучшие рекомендации из всех возможных — из подразделения того же банка в Цюрихе. Они совершали фьючерские операции, избрав в качестве товара не золото, кофе или минералы, но самый ходовой товар — наличность, отдавая предпочтение фунту стерлингов. Так, они продали пятнадцать миллионов фунтов, которых не имели, с трехмесячным упреждением по цене в два и четыре десятых швейцарских франка за фунт, надеясь нажить на каждом потерянном против франка пенсе около шестидесяти тысяч фунтов. Как это обычно бывало в подобных случаях, фирме «Таурус» предложили внести залог — в данном случае депозит, каковой, впрочем, из-за отличных рекомендаций составлял лишь пять процентов от общей суммы и равнялся семистам пятидесяти тысячам фунтов. Эти деньги они перевели в банк из Вадуца, сложившись поровну, что составляло большую часть накоплений Ленгленда и значительную часть — Клейтона.
Но финансовый кризис в Европе приобрел больший размах, нежели в Англии, и фунт продолжал стоять высоко. Даже уменьшение процента по кредитам не могло поколебать его положения, и к тому времени, как фирма «Таурус» завершила операции, выяснилось, что она потеряла по сделкам шестьсот двадцать пять фунтов, то есть почти весь залог.