Том прикинул: если деньги находятся в невостребованном состоянии с 1944 года, то счет, вероятно, законсервирован самое позднее в середине пятидесятых и с тех пор проценты по нему не начислялись. Но в случае если банк признает наличие счета, Тома такое положение, разумеется, устроить не может. Он потребует накопившиеся за все эти годы проценты, исходя, скажем, из четырех за год. Клейтон предполагал, что с ним будут торговаться, и решил в процессе переговоров пару раз скинуть около полупроцента, с тем чтобы, остановившись на сумме три миллиона, не уступать более ни цента. Если дело выгорит, он позвонит в «Интерфлору», закажет неприлично огромный букет цветов — такие можно купить только в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе — и прикажет отвезти его на могилу дедушки. Пребывая в таком позитивном настрое, он вошел в большое здание около Парадеплац и поднялся на лифте на пятый этаж, где его приветствовал улыбающийся Аликона.
На этот раз они двинулись в другую сторону. Комната для переговоров, куда его привели, определенно имела более высокий статус, чем прежняя, и относилась к разряду помещений, где банкиры разговаривают с наиболее ценными и уважаемыми клиентами. Никакой серийной мебели и светильников. Вместо настольных ламп горели канделябры, а синтетические паласы уступили место персидским коврам. В центре стоял стол для совещаний в окружении двенадцати стульев. Когда Том вошел, Аккерман уже поднялся, чтобы приветствовать клиента; на устах менеджера играла любезная улыбка — по крайней мере он очень старался таковую изобразить, — а правая рука была протянута для рукопожатия.
У Клейтона екнуло сердце: три миллиона, никак не меньше.
Когда они, пожав друг другу руки, усаживались за сверкающий полировкой стол красного дерева, Том заметил на его поверхности аккуратно разложенные папки с бумагами, на обложке которых уже было отпечатано его полное имя: Томас Д. Клейтон.
— Рад сообщить вам, мистер Клейтон, — сказал Аккерман, начиная встречу, — что согласно вашей просьбе мы завершили все необходимые в таких случаях мероприятия в рекордно короткий срок. — Он произнес эти слова так, как если бы поздравлял его с чем-то, но Клейтон, уловив нервозность в его интонации, лишь неопределенно улыбнулся и наклонил голову. — Из инструкций, данных вами вчера, — продолжал менеджер, заглядывая в лежавшие перед ним записи, словно для того, чтобы упредить возможные возражения, — мы сделали вывод, что вы не хотите оставлять номер счета отца, но предпочитаете, — он раскрыл два файла и передал их Клейтону, — открыть у нас два новых счета на свое имя.
Наверное, он имеет в виду номер счета деда, подумал Клейтон, но промолчал, следуя своему второму правилу банкира: «Если тебе сказали что-то, о чем ты не имеешь представления, храни молчание, притворись, что в курсе, и продолжай слушать».
Согласно кивнув Аккерману, он переключил внимание на файлы. В них лежали стандартные формы, необходимые для открытия счета, которые, впрочем, отличались от тех, что использовались в американских банках, — содержали меньше вопросов, но больше различных инструкций.
Клейтон вынул из кармана ручку и начал подписывать документы. Первым делом он взялся за текущий счет, который был, как он и просил, в долларах. Когда он поставил четыре подписи в нужных местах, Аккерман одобрительно кивнул. Что ж, все упрощается, когда имеешь дело со своим братом-банкиром, подумал Том, взялся за депозитный счет и поставил еще четыре подписи.
— Вчера вы сказали, — Аккерман вновь заглянул в записи, но не сумел полностью изгнать нервозность из своего тона, — что незамедлительно затребуете десять процентов со старого счета. Следует ли понимать это так, что вы желаете перечислить деньги на свой нынешний текущий счет, открытый у нас?