Реальная польза достигалась только в тех случаях, когда люди Харпера перехватывали денежные потоки, конфисковав несколько миллионов долларов за раз; в результате посредники и перекупщики не могли платить по счетам. Тогда за них бралась сама криминальная система, убирая слабое звено методом «жестокого правосудия». Но у этой гидры — сколько бы раз ни опускался на нее меч — всегда отрастала новая голова. И Харпер иногда думал, что единственным решением проблемы является легализация наркотиков. По крайней мере прекратятся преступления, связанные с наркоторговлей, причем на всех уровнях, начиная с наркобаронов из Южной Америки и кончая мелкими дилерами из Лос-Анджелеса.
В Вашингтоне начальники Харпера старались побудить правительство к активным действиям. Кое-что было сделано, но результаты оказались значительно ниже, чем ожидалось. Государственный департамент усилил давление на Колумбию — урезал экспортные квоты на продукцию ее компаний, затруднил выдачу колумбийцам въездных виз в США. Колумбийские лидеры отреагировали на эти меры довольно быстро, возопив, что этими санкциями наказывают лишь невиновных и создают предпосылки для экономического кризиса в стране, который вызовет падение местной валюты и сыграет на руку левым экстремистам. Они не без основания заявляли, что колумбийские наркобароны — только часть проблемы, а вторая ее часть — это импортеры, дистрибьюторы и потребители наркотической продукции в самих Соединенных Штатах. «Вы сначала с ними разберитесь», — говорили руководители Колумбии. И Вашингтону пришлось сменить тактику. Теперь Соединенные Штаты стали предоставлять колумбийцам крупные средства для борьбы с производителями наркотиков. Но опять-таки борьба эта шла с переменным успехом.
Оперативная группа Харпера, по стандартам ДЕА, была невелика — и насчитывала всего полдюжины агентов и имела ограниченный бюджет. Дело в том, что Медельин, на который было нацелено подразделение Харпера, теперь уже не являлся главной целью американской службы по борьбе с наркотиками. Много лет назад, когда центром Медельинского картеля являлся Эскобар, ДЕА сосредоточила все свое внимание на этом городе, где наркобароны так распоясались, что даже простые колумбийцы взбунтовались против них. Между прочим, не будь наркодельцы так жадны и жестоки, то, очень может быть, они бы и поныне находились у власти. Кокаиновый экспорт Медельина в те времена более чем вдвое превышал в долларовом исчислении весь легальный экспорт Колумбии. Но жестокости и беззакония наркомафии положили конец гегемонии Медельинского картеля.
Теперь история как бы повторялась. В двухстах милях на юг от Медельина, на высоте трех тысяч футов, в долине реки Каука расположен город Кали, основанный еще в 1536 году. Он считался одним из основных культурных и коммерческих центров Колумбии, пока туда не пришли торговцы кокаином. Они взялись за дело с таким размахом, что прежние достижения Медельина разом поблекли. Кокаин более не транспортировался на маленьких парусных лодках. Его вывозили самолетами, задействовав для этого современные пассажирские лайнеры типа «Боинг-727», которые забивались наркотиками под завязку. Полеты проходили по ночам и заканчивались в мексиканском городе Мексикали. Там кокаин перегружался на легкие самолеты и доставлялся на север Мексики, поближе к американской границе. Оттуда караваны «мулов», то есть людей-перевозчиков, транспортировали опасный груз через границу. Ясное дело, что при таком раскладе внимание колумбийских и американских наркополицейских переключилось на Кали.
Харпер же продолжал держать под наблюдением Медельин. Моралес, возглавлявший местную наркомафию, был человеком умным, образованным и скрытным. Он управлял своими людьми железной рукой и наказывал за преступления, не связанные с наркоторговлей, куда более решительно, нежели бы это сделал суд. Моралес являлся, так сказать, преступником-популистом. Его деятельность не вызывала раздражения у местного населения, и более того — стараниями наркобарона регион с некоторых пор начал процветать. По мнению Харпера, именно такие люди, как Моралес, представляли наибольшую опасность для общества и были в десять раз хуже других криминальных дельцов.
Если судить по виду из окна — а пронизанный солнцем залив с его парусными лодками и катерами, оставлявшими за кормой белый пенный след, сошел, казалось, с полотна импрессиониста, — южная Флорида являла собой райский край, где люди вели почти идиллическое существование. Но это впечатление было обманчивым, ибо на всем протяжении от Эверглейда до Дайтон-Бич ежедневно заключались сделки по купле-продаже наркотиков, которые прибывали и успешно достигали потребителя, а набитые наличностью кейсы переправлялись в офшорные банки.