Мартелли кивнул. Многомиллионные трансферты приходят довольно часто. Но это почти всегда деньги клиентов, которые долго в КС не залеживаются. Процент удерживается, а основные суммы направляются на другие счета. Достаточно распространенная практика в адвокатских фирмах.
— Спасибо, Гвидо, — с чувством сказал Лафорж. — Хочу, чтобы ты уяснил себе, что на этот раз нам придется действовать в обход инструкций.
Теперь настал черед Мартелли кивнуть в знак согласия.
Лафорж продолжил:
— Возможно ли, чтобы твой клиент обратился к тебе с вопросом относительно прибытия указанного трансферта?
— Ты хочешь, чтобы я поставил тебя в известность в том случае, если таковое случится, так?
— Я был бы очень благодарен тебе за это.
— А полицию ты собираешься подключать?
— Не на этой стадии.
— А когда соберешься, проинформируешь меня заранее?
— Можешь на меня положиться.
— Очень хорошо. Буду держать тебя в курсе событий. Есть что-нибудь еще, о чем мне следует знать?
— Пока у меня одни только подозрения. Но тем не менее… Твой клиент… ну, эта адвокатская фирма… Может статься, она занимается не совсем… хм… законными вещами.
— Спасибо, Вальтер.
— Взаимно, Гвидо.
Они обменялись еще несколькими вежливыми фразами, справились о здоровье домашних, после чего расстались и отправились каждый по своим делам. Вальтер сразу же двинулся на вокзал. Доктор Ульм, высказывая позицию их банка по данному делу, недвусмысленно дал понять, что считает письмо подделкой. Возможно, за этим стоят адвокаты. Или они считают, что молодой Клейтон не знает о счете в Цюрихе. По крайней мере, когда Клейтон впервые заговорил о счете с Аккерманом и Аликоной, он не производил впечатления человека, обладающего всей полнотой знаний по данному вопросу. Тем не менее документы у него в полном порядке, и его права на счет невозможно оспорить.
«Итак, — продолжал развивать свою мысль Ульм, — если мы правильно истолковали все факты, то новых писем с того света не последует. С другой стороны, если американские адвокаты считают, что их требования совершенно законны, то не преминут снова связаться с ЮКБ. Но это письмо технически относится к счету, который более не существует, и по швейцарскому закону банк даже не обязан признавать тот факт, что оно вообще было получено. По документам требуемые адвокатами деньги принадлежат Томасу Клейтону, который изъявил желание оставить их в ЮКБ. Банк согласился. Всё».
Когда семичасовой поезд, направлявшийся в Цюрих, стал отходить от платформы, Лафорж механически взглянул на свои наручные часы и поморщился: стрелки показывали две минуты восьмого. Надо будет отдать часы в мастерскую, чтобы проверили.
Вернувшись поздно вечером в офис, Лафорж, воспользовавшись разницей во времени, позвонил в Колумбийский университет. Сказал, что хочет переговорить с профессором Майклом Клейтоном. Его соединили с безутешной бывшей секретаршей. Неужели абонент не знает печальную новость? — спросила она.
— Извините, не знал. — Лафорж изобразил шок и после паузы добавил, что он старый друг профессора из Сорбонны. — Когда, говорите, он умер?
— Четвертого ноября, сэр. Это была так ужасно. И так неожиданно.
— Какой кошмар! Мне необходимо передать соболезнования его семье. Вы не знаете, часом, его сын все еще живет в Европе?
— Да, сэр. В Лондоне. Хотите, чтобы я дала вам его адрес?
— Нет, спасибо. Он у меня дома. Благодарю за содействие.
Похоже, доктор Ульм оказался прав в своих предположениях.
В субботу утром Кэролайн Клейтон встала с постели рано и спустилась вниз, чтобы позавтракать с детьми и нянькой. В доме царила приподнятая, праздничная атмосфера — энтузиазм Кэролайн оказался заразительным.
— Это и вправду такой хороший дом, мама? — спросил юный Патрик.
— Сам увидишь. — Кэролайн улыбнулась. — Я уверена, он тебе понравится.
В полдевятого позвонила мать Кэролайн, чтобы поболтать с дочерью. Кэролайн сказала, что они скоро уезжают в Уилтшир, и с радостью приняла приглашение матери заехать к ней на ленч после осмотра дома. Родители Кэролайн жили всего в двадцати пяти милях от того места, которое Клейтоны планировали посетить.
В девять часов к домочадцам присоединился Том. Волосы у него влажно блестели после душа, а костюм, отличавшийся простотой и удобством, идеально подходил для загородной поездки. Том решил не говорить жене о пяти миллионах, переведенных на счет фирмы «Таурус». Поскольку он не сообщил ей ранее о своих финансовых потерях, одно как бы отменяло другое. Что же касается оставшихся тридцати семи миллионов, то о них он ей, конечно, расскажет, но не сейчас, а когда узнает правду о происхождении наследства. Он не знал, какова будет реакция Кэролайн, и решил подстраховаться.