Примерно в это время он познакомился с молодым пуэрториканцем из Бронкса. Тогда Хосе, позднее ставшему Джо, Салазару едва исполнилось восемнадцать, он очень плохо говорил по-английски, изворачивался как мог и жил на сомнительные доходы, одалживая деньги представителям низших слоев испаноязычного сообщества. Одно время он работал на подхвате у своего отца Эмилио, открывшего ссудную кассу с капиталом в три тысячи долларов, добытых им в результате налета на отделение банка «Сейвингз энд Лоан». Эмилио ходил по домам, давая взаймы по десять-двадцать долларов людям, которые не могли из-за своего бедственного положения обратиться в банк, и драл с них чудовищный процент — одолженная им сумма удваивалась каждые тридцать дней. Когда Хосе-Джо исполнилось шестнадцать, Эмилио начал учить его методам работы в ссудной кассе, так что в восемнадцать парню даже стало нравиться иметь дело с несостоятельными должниками.
Однажды, в разгар «сухого закона», молодой Джо Салазар зашел в ирландский бар. Хотя его нельзя было назвать постоянным клиентом, он жил по соседству и в баре этого парня знали. Владелец налил Джо за счет заведения двойную порцию ирландского виски и попросил об услуге: ему требовались пятьсот долларов сроком на неделю.
— На что? — осведомился Джо.
Владелец бара вынул из-под прилавка бутылку «Бушмилса».
— Лучшее виски, какое только можно купить за деньги. — Он ткнул пальцем в этикетку.
Салазар мысленно произвел калькуляцию.
— Тридцать процентов за семь дней. — И полез в карман за бумажником.
Владелец заведения скрепил сделку рукопожатием и с благоговением принял от Джо пять стодолларовых купюр. Через неделю Салазар зашел в бар и забрал причитавшиеся ему шестьсот пятьдесят долларов.
— То самое? — поинтересовался Джо, поднимая стакан, который ему налили. — И сколько такого виски ты можешь толкнуть?
— Здесь, в баре? — Бармен наклонился к молодому человеку. — Десять ящиков в неделю без проблем, но…
— Не в ящиках, — перебил его Салазар, — ты мне их на деньги переведи.
— Торгуем на две штуки в неделю без проблем.
— И где берешь товар?
— Ну ты даешь, Джо! — удивился ирландец. — Как я могу тебе это сказать?
— А придется, — спокойно ответил Салазар, — если хочешь, чтобы мы стали партнерами.
Так бармен О’Мелли вовлек Джо Салазара в бутлегерский бизнес. На следующее утро они оба отправились к Пату Клейтону и заплатили наличными за контейнер виски пятьсот долларов.
К 1933 году, когда двадцать первая поправка положила конец «сухому закону», Джо Салазар давно уже расстался с О’Мелли и лично заправлял рынком алкогольных напитков в латиноамериканском квартале, став крупнейшим клиентом Пата Клейтона. Имон Суини помогал им обоим. На примере недальновидного Аль-Капоне, нагромоздившего вокруг себя горы трупов, но попавшего в тюрьму из-за неуплаты налогов, Суини учил своих подопечных уделять повышенное внимание бухгалтерским книгам и вести торговые операции через реальные и подставные компании. Учение пошло впрок, и в 1933 году Клейтон и Салазар уже имели солидные состояния, причем на вполне легальной основе. После отмены «сухого закона» Клейтон вернулся к строительству домов, а Салазар открыл на Манхэттене офис, превратив ссудную кассу в ссудный банк.