Эти слова заставили Габриэллу вздрогнуть. Имя Грикса, мага, чьи исследования часто обсуждались в кругах магов, теперь было связано с её кондитерской. Это было невозможно. Грикс не мог быть настолько глупым, чтобы просто так съесть пирожное и умереть. Весь этот разговор заставлял её беспокоиться всё сильнее.
Харл, напротив, казалось, уже был на грани взрыва.
— Ты, столичный сноб, думаешь, что здесь всё так просто? Мы знаем, как управляться с магами. И не тебе, королевскому псу, указывать нам, как вести расследование!
Что было дальше, девушка не знала. Но кожей чувствовала, как за дверью поднялся поток магической силы и ей оставалось лишь посочувствовать Харлу. Дурак, надо же такое ляпнуть!
Но нужно отдать должное: офицер был либо крайне смел, либо крайне глуп, чтобы сказать такое королевскому следователю. В тайне Габриэлла думала, что его неприязнь к магу была даже не столько из-за его столичного происхождения, сколько из-за наличия у того силы. Сам Харл был пуст, как бублик.
Ни силы, ни даже внутреннего резерва, с помощью которого можно было бы затесаться в проклятийники.
Габриэлла отступила от двери, решив, что вмешиваться в этот спор ей точно не стоит. Не хватало ещё больше привлекать внимание Ариана Баррингтона. К счастью, её документ был уже на руках, и она могла вернуться в свою кондитерскую, наконец сняв ленту.
Немного позже, когда треклятая лента наконец была отлеплена от её кондитерской, Габриэлла, наконец, вздохнула с облегчением. Все это ощущалось как небольшая победа. Сначала в участке, потом с липриконом-секретарем, который неохотно выдал разрешение, а теперь и с самой лентой, которая мешала ей нормально работать. Её кондитерская вновь могла принимать клиентов. Но внутреннее беспокойство не исчезло — тень расследования всё ещё висела над ней.
Когда она аккуратно снимала последний кусок ленты, к ней медленно подошла госпожа Хэвишем, выгуливающая своего кота. С этой старушкой всегда было непросто. Она напоминала старую каменную башню — непоколебимую и безразличную к любым изменениям в мире вокруг неё. Но, как ни странно, кот был её противоположностью — маленький, пушистый и, кажется, обладал мнением на всё. В основном презирающим…
Госпожа Хэвишем всегда казалась местной достопримечательностью.
— Что, мисс Арчибелд, — начала она своим привычным, слегка скрипучим голосом, — уже не под следствием?
Габриэлла выпрямилась, потянув за собой последний клочок ленты, и быстро улыбнулась.
— Госпожа Хэвишем, побойтесь сил! Какое следствие? Мужчина просто подавился крошками, а местные маги уже спешат обвинить во всем простых дельцов. — Она постаралась, чтобы её голос звучал легко и непринуждённо, хотя внутри всё ещё закипала злость. — Ну разве может быть такое, чтобы эклеры — и смерть?
Старушка Хэвишем посмотрела на неё исподлобья, словно пыталась оценить, насколько искренни её слова, а затем перевела взгляд на кота. Этот кот — что-то вроде магического барометра, который всегда знал, кто врёт, а кто говорит правду.
Кот тихо мяукнул, и старушка едва заметно кивнула.
— Эклеры, может, и не смертельны, но маги… — начала было она, но замолчала, поглаживая кота. — Ладно, девочка, я всегда говорила, что твои руки — это дар. Знаешь, а этот Баррингтон… У него холодные глаза, но ума-то у него, возможно, поменьше, чем кажется. Он ведь не знает, с чем ты имеешь дело каждый день. Я-то верю, что у тебя всё будет хорошо. Главное — не сдавайся.
Эти слова прозвучали неожиданно. Габриэлла не ожидала услышать поддержку от госпожи Хэвишем, ведь та всегда была нейтральной и едва ли высказывала свои эмоции. Но сейчас, стоя перед ней с котом на руках, старушка выглядела почти дружелюбной.
— Спасибо, госпожа Хэвишем, — тихо сказала Габриэлла, слегка улыбнувшись. — Мне это важно.
Старушка кивнула и, не говоря больше ни слова, двинулась дальше по улице, кот величественно пыхтел на поводке.
Освободив кондитерскую от ленты, Габриэлла решила прогуляться до рынка. Вздохнув, она двинулась в ту сторону, где всегда можно было найти немного покоя в городской суете, заодно и пополнить запасы масла и других расходных материалов. Люди уже начинали приглядываться к её кондитерской — знакомые лица из города поглядывали в её сторону, явно любопытствуя. Это означало, что работа снова пойдёт, но ей нужно было отвлечься хотя бы на немного, чтобы собрать мысли.
Габриэлла неспешно шла по шумному рынку, стараясь отвлечься от неприятных мыслей. С тех пор, как треклятая лента была снята с её кондитерской, она смогла хоть немного вздохнуть свободнее, но тревога продолжала преследовать её. В голове крутились вопросы: что же произошло с Гриксом? Кто мог подстроить всё так, чтобы её кондитерская оказалась в центре этого скандала? Но кроме вопросов, ей нужны были и более приземлённые вещи — масло, мука, сахар — для новых партий пирожных, которые теперь можно было вновь продавать.