Говард Гэмел спустился на скоростном лифте и предстал перед Беном буквально через минуту после его звонка. "Вот это скорость. Я не тороплюсь так даже на встречу с собственной матерью", – подумал Бен.
– Мистер Кинкейд! Рад снова видеть вас, – сказал Гэмел, протягивая ему руку. – Не могу передать, как мне приятно, что вы приняли наше предложение.
Честно говоря, трудно отказаться от такого предложения.
– Вот и отлично. Именно на это мы и надеялись. И были бы очень разочарованы, если бы вы не согласились работать с нами.
– Наверное, я должен заполнить какие-то формы. Страховка, вклады...
– Конечно, конечно, но позже. А пока давайте совершим небольшое путешествие по нашему зданию. Первая остановка будет на самом верху – в офисе Роберта Кричтона.
– Он – глаза здешнего отделения корпорации, не так ли?
– Правильно. Фактически Роберт Кричтон возглавляет всю юридическую службу "Аполло".
– И он хочет встретиться со мной?
– Именно так. Мне велено привести вас сразу же, как только вы появитесь.
Они вошли в стеклянный лифт, расположенный на южной стороне здания офиса. Пока лифт поднимался на верхний этаж, Бен озирал южные кварталы Тулсы.
– Прекрасный вид, не правда ли? – заметил Гэмел. – Честно говоря, мы не имели права устанавливать здесь стеклянные лифты, но нам удалось договориться с городскими властями и получить разрешение. – Он подмигнул. – Все документы в порядке.
– Нисколько не сомневаюсь. – Бен снова взглянул на город сквозь стеклянные стены лифта. Отсюда открывалась прекрасная панорама на Южные холмы, Шератон-Кенсингтон... а широкий двор Орал-Робертс в окружении мерцающих башен навевал мысли о научной фантастике пятидесятых годов. Бен почувствовал себя неуютно на такой высоте. Он обернулся к Гэмелу:
– Наверное, ночью здесь страшно?
– Еще как! Впрочем, не верьте мне на слово. Придите сюда как-нибудь ночью и убедитесь сами.
Лифт мелодично звякнул, остановился.
Вслед за Гэмелом Бен проследовал мимо маленького уютного ресторанчика, где посетителей ожидали элегантные официанты в униформе, и затем мимо большого тренажерного зала.
– Этой роскошью могут пользоваться все? – поинтересовался Бен.
– Вы действительно так наивны? У нас три тысячи служащих только в этом здании. Если тренажерный зал и ресторан открыть для всех желающих – здесь постоянно будет давка.
Нет, этот этаж – только для администрации.
– Жаль.
– Не волнуйтесь, Бен. Вы, если захотите, сможете ходить сюда.
Они подошли к массивным дубовым дверям, богато инкрустированным сверкающими панелями. За столом напротив сидела секретарь Кричтона.
– Дженис, я привел мистера Кинкейда.
Девушка кивнула в сторону дубовых дверей.
– Мистер Кричтон распорядился, чтобы вы проходили немедленно.
– Приятно слышать. – Гэмел распахнул двери и вошел в кабинет. Бен последовал за ним. Кабинет поражал величиной и роскошью. Впрочем, ничего удивительного. Золото и стекло, использованные во внешней отделке здания, повторялись и здесь. Только одной стены не коснулся этот современный дизайн. Ее поверхность представляла собой огромную фреску во всю стену. Причем, если Бен не ошибался, бесценная фреска принадлежала кисти Уайета[3].
Бен и Гэмел застыли на пороге. В кабинете за столом сидел человек лет сорока пяти, а напротив него в кресле ссутулилась молоденькая девушка.
– Послушай, – говорил мужчина, – я вовсе не утверждаю, что работа важнее ребенка, но...
Заметив визитеров, он оборвал фразу на середине и рассерженно буркнул:
– Гэмел, что это значит?
Гэмел слегка смутился.
– Я привел к вам Бена Кинкейда, мистер Кричтон.
Выражение лица Кричтона изменилось в ту же секунду, как он услышал имя.
– Бен Кинкейд. Очень рад. – Кричтон встал и двинулся в сторону гостя.
Бен сделал несколько шагов навстречу, и они обменялись рукопожатиями.
– Шелли... почему бы нам не продолжить попозже? – Это уже было сказано девушке, съежившейся в кресле.
Похожая на маленького воробушка, с худеньким личиком и сухими светлыми волосами, девушка, казалась, приросла к креслу. Глаза ее покраснели, как будто она только что плакала, или, наоборот, лишь собиралась заплакать. Но стоило Кричтону отпустить ее, как девушка тут же вскочила и, не произнеся ни слова, вылетела из кабинета.
– Благодарю вас, Гэмел, – сказал Кричтон. – Можете быть свободны.
– Хорошо. Еще увидимся, Бен.
Гэмел вышел из кабинета, а Бен расположился в кресле, в котором только что сидела девушка.
– Прошу прощения за эту сценку с Шелли. – Кричтон выглядел смущенным. – Не очень приятная ситуация, я понимаю.
Бен с интересом посмотрел на нового шефа: привлекательный, хорошо сохранившийся мужчина, отдельные седые пряди только подчеркивали красивый черный цвет его волос. Кричтон опустился в кресло и положил ноги на стол.
– Я не люблю распекать моих служащих, но в то же время и слишком много воли им тоже давать нельзя. Особенно это касается женщин.
– Простите? – не понял Бен.
– Забудьте, что я говорил. Я иногда и сам не помню, что собирался сказать. У вас есть жена, дети?
Бен чувствовал себя не очень уютно.
– Нет.
– А жаль. Я большой сторонник семьи. Моя Эмма – святая; просто не знаю, что бы я делал без нее. А дети? Четверо моих ребятишек – самое главное, что есть у меня в жизни.
Конечно, я много работаю и мало бываю дома, но все, что я делаю, – для них. Они ни в чем не будут нуждаться.
Бен никак не мог понять, зачем Кричтон говорит ему все это.
– Гэмел уже помог вам оформиться?
– Нет. Он сказал, что это потом.
– Послушайтесь моего совета, Бен. Пусть все сделает ваш секретарь.
– Мне бы не хотелось отрывать ее от более важной работы с другими юристами.
– Другие юристы? Какого секретаря вы имеете в виду? У вас будет личный секретарь.
– У меня? Личный секретарь?
– Именно так. Отнюдь не у всех сотрудников нашего отдела есть личные секретари, но юрист вашего уровня...
– Знаете, – сказал Бен смущенно, – мне, конечно, не хотелось бы убивать рождественскую гусыню, несущую золотые яйца, но я никак не могу понять, почему вы так заинтересованы во мне...
Кричтон улыбнулся.
– Я могу ответить на ваш вопрос, Бен, буквально в двух словах: вы независимы.
– Что?
– Вы независимы, именно такой юрист и нужен корпорации.
Я следил за вашей карьерой в течение некоторого времени. В мои обязанности входит подбор талантливых людей, которые могли бы работать на "Аполло". Я искал действительно независимого юриста. Не двоечника, который ждет, пока ему позвонят и скажут, что надо делать, а человека, действующего смело, без оглядки, способного взять быка за рога! Таким независимым человеком оказались вы!
Бен был ошеломлен.
– Я бы хотел работать в суде. По крайней мере, сначала.
– Не возражаю. И у меня даже есть для вас подходящее дело.
Гэмел, наверное, упоминал о нем. "Аполло" предъявлен иск. Нас обвиняют в смерти человека. Роб Филдер работает над этим делом, но ему нужно помочь. Это как раз по вашей части.
– Честно говоря, я не так давно практикую как юрист и мой опыт не очень велик...
– Черт с ним, с опытом, Бен. Дело не в длительности вашей практики, а в том, чему вы научились за эти годы. Вы стали прекрасным юристом, профессионалом в своем деле.
Интуиция меня обычно не подводит. – Кричтон достал из стола папку и вручил ее Бену. – Вот это дело. Оно еще на начальной стадии. – Основные документы поступят только завтра, показания истца – через день. Надеюсь, мы будем праздновать победу. – Он улыбнулся. – Черт побери, хотел бы я видеть физиономию истца, когда Бен Кинкейд будет вести допрос!
Они все там сразу наложат в штаны!
Бен слушал не веря своим ушам. Кажется, он попался в ловушку. Если же это не ловушка, то что?
– А в чем, собственно, заключается дело?
3
Уайет Эндрю (р. 1917) – американский живописец, представитель реалистической школы. Наиболее знаменитая картина – "Молодая Америка" (1950).