Сон это или не сон – в последнем она уже сомневалась, Анна отпустила подол платья, который она всё ещё держала и, развернувшись, приготовилась бежать… Но не смогла этого сделать. Точнее сказать, могла, но происходило это словно в замедленной съемке. Вот она поднимала ногу, готовая бежать, но движение происходило медленно и с трудом, словно ей приходилось двигаться сквозь толщу воды, с привязанными пудовыми гирями к обеим ногам.
"Да, так бывает во сне", – проскочила отстраненная мысль у нее в голове.
Анна не видела, но чувствовала, что кипящий и дымящийся поток лавы уже практически касался ее пяток. Со всех сторон раздавался протяжный вой сирены, спина начинала поджариваться, а в нос бил тошнотворный запах гари. Ещё чуть-чуть…
Наконец время ускорилось, и она…
***
…проснулась. Анна вынырнула из сна подобно фридайверу, всплывшему после слишком долгой задержки дыхания – тяжело дыша и с сильно бьющимся сердцем. Она была вся мокрой от пота, а спутанные и влажные волосы закрывали ее лицо подобно паутине. Остаточные обрывки сна всё ещё наполняли ее сознание мрачными образами: горящие здания и деревья, изгибающиеся и посмертно мерцающие фонари, поглощаемые потоком лавы и далёкий вулкан в алых ручьях лавы, стекающих по его покатым склонам, так что первые несколько секунд, она совершенно не могла сориентироваться, где она.
Между тем кошмарный сон таял, словно дымка по утру, и Анна стала узнавать знакомые очертания спальни. Однако звук сирены, услышанный ей во сне – остался. Вначале она подумала, что возможно всё ещё спит, а это просто начался другой сон, куда перекочевал и звук сирены. Но эта схема ей показалась чересчур сложной, разве во сне ты замечаешь разницу, когда одно сновидение сменяется другим? Такого, по крайней мере, у нее не было. И самое главное, она слишком хорошо соображала для сна. Обычно во сне мысли более простые и рваные или же наоборот слишком фантастические, опирающиеся на совершенно не логичные связи, которые в самом сне, как ни странно вам кажутся вполне весомыми, но после пробуждения вы прекрасно понимаете, что это далеко не так.
Окончательно поставил точку в ее размышлениях о том, сон это или нет – проснувшийся Джефф.
– Что это? Сирена? – сонно спросил он, приподнявшись на локтях. Из приоткрытого окна дул легкий ветерок, от чего прозрачная занавеска несильно колыхалась, а отсветы, от уличных фонарей проходя сквозь нее, отбрасывали на лицо Джеффа бледные тени, которые двигались, словно живые. Возможно, виной тому была сонливость и все ещё живые воспоминания о событиях, происходящих с ней в кошмаре, вкупе с завываниями сирены за окном, но на мгновение, спрятанное в тенях лицо ее мужа показалось ей гротескной маской, надетой поверх его настоящего лица, от чего ей захотелось закричать. К счастью, сознание быстро прояснилось, и с ее губ не сорвалось ни звука.
Тем временем Джефф не дождавшись от нее ответа, сбросил с себя одеяло и в одних трусах, быстро подойдя к окну, одернул занавеску. Это, наконец, окончательно отрезвило Анну, и она со всей ясностью поняла, что все это не сон. И вместе с осознанием этого факта, ее сердце крепко сжал страх, но только теперь, в отличие от сна, он был настоящий.
– Что там? Ты что-нибудь видишь? – спросила она, сбрасывая с себя свою сторону одеяла.
– Нет. Ничего.
Она присоединилась к нему, посмотрев за окно. На улице стояла глухая ночь. Окна всех домов были темны. Фонари всё ещё горели, а значит, до рассвета оставалось часа три минимум. Она оглянулась на часы на прикроватном столике – на циферблате горящие зелёным цифры показывали 2:45. Вновь посмотрев в окно, Анна увидела, как в доме напротив зажглись огни.
– Просыпаются, – не поворачиваясь, проговорил Джефф.
Ещё в одном доме загорелся свет на первом этаже.
Сирена… ей совершенно не хотелось думать об этом, а тем более говорить, но…
– Джефф, неужели это…
– Да, – не дав ей договорить, ответил он, и повернулся к ней. Мышцы его лица были напряжены, а белки глаз мрачно поблескивали. В его взгляде угадывалась тревога, но между тем не было никакой паники – только спокойное принятие и решимость действовать. Джефф был преподавателем английской литературы и уже второй год пытался дописать свой первый роман, и как многим могло бы показаться такой человек (надо сказать, и она раньше так думала) должен был бы обладать мягким неконфликтным характером и нескладной фигурой какого-нибудь книжного червя. Но только не Джефф. Он опровергал этот стереотип просто-напросто на корню, являясь обладателем сильного и волевого характера, он в довесок имел крепкое и массивное тело, которое бугрилось от крепких и натренированных мускулов.