— Жена? — Мужской голос кипел презрением. — Ты — ничто, ты — шлюха, которая воспользовался одиночеством мужчины. Женщина, засмеялась и закричала.
— Я не единственная, кто воспользовался моим мужем. Ты всего лишь бедный родственник, которого он усыновил. Он никогда не сделал бы этого, если бы ты не раньше проигрался.
— Как бы то ни было, я его законный сын и наследник. Я контролирую свое состояние сейчас.
— Но он обещал мне выделить долю, — сказала женщина, в гневе которой был слышен оттенок отчаяния.
— Слишком плохо для вас, что он никогда не оформил свое обещание в письменном виде. А меня нет желания дать вам даже медный грош. Здесь все мое! — торжествующе сказал мужчина.
— Ты грязный ублюдок!
Сопровождавший Сано слуга, постучал в дверную раму, назвался и учтиво произнес:
— Простите, но к вам пришли посетители.
Мужчина выругался. Его тень мелькнула на перегородке. Он прошел в дверь и оказался коренастым молодым самураем в возрасте около тридцати лет. Он уставился на Сано.
— Почтенный канцлер, — сказал он. Чем могу помочь?
У приемного сына господина Эджима были густые брови и низкий, тяжелый лоб, который придавал ему примитивный вид, несмотря на черный шелк торжественной одежды, которую он носил. Он был явно расстроен, так как понимал, что Сано подслушал ссору.
— Простите меня за вторжение, — сказал Сано, — но я должен поговорить с вами о смерти вашего отца.
Рядом с сыном появилась женщина. Она была примерно его возраста и, вероятно, на двадцать лет моложе своего мужа. Заплетенные в косу блестящие черные волосы свисали через плечо. В ней чувствовался незаурядный ум, главной особенностью которого была хитрость. На ней было скромное, но дорогое кимоно серого атласа.
— Конечно. Тысяча извинений за мои плохие манеры, — сказал сын, кланяясь Сано. — Меня зовут Эджима Джозан.
Вдова Эджима также поклонилась. Ее черные глаза при этом настороженно всматривались в Сано.
— Пожалуйста, входите.
Заметно удивленный визитом приближенного сегуна, Джозан отошел комнату, чтобы Сано и его люди зашли.
Ставни в комнате были закрыты против солнца. Запечатанный продолговатый деревянный гроб лежал на помосте. На столе с горелками для благовоний, также стояли китайские вазы с анисом и едой и меч, чтобы отгонять злых духов. Джозан и госпожа Эджима спорили о наследстве Эджима во время бдения над его трупом, как стервятники, слетевшиеся над падалью.
— Мои соболезнования вашей утрате, — сказал Сано.
Джозан поблагодарил его.
Госпожа Эджима сказала:
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
Ее поведение было более свободным, чем принято у высокопоставленных женщин. Сано вспомнил, что ему говорили про то, как Эджима женился куртизанке из квартала удовольствий Есивару. Вежливо отклонив ее предложение, Сано сказал:
— Есть ли другие члены семьи в этом доме, кроме вас двоих?
— Нет, — сказал Джозан. — Другие живут вдали от Эдо.
— Я вынужден вам сообщить дурные новости, — сказал Сано. — Эджима-сан умер в результате убийства.
Вздох удивления вырвался из госпожи Эджима:
— Но я думала, что он погиб в результате несчастного случая во время скачки.
Джозан ошеломленно покачал головой:
— Что произошло?
— Он был убит смертельным касанием. Кто-то, видимо, освоил технику древних боевых искусств и использовал его против твоего отца.
Сано изучал вдову и приемного сына. Красивое лицо госпожи Эджима приобрело замороженный, непрозрачный вид. Джозан моргнул. Сано подумал, что они были расстроены или думают, как полученное известие об убийстве может их затронуть.
— Кто это сделал? — спросил Джозан. — Кто убил моего отца?
— Это еще не установлено, — сказал Сано. — Мне поручено расследовать убийство Эджимы-сана и мне нужна ваша помощь.
— Я к вашим услугам. — Джозан сделал широкий жест, как бы рад давая Сано все, что он просил.
— Я тоже сделаю все, что могу, чтобы помочь найти убийцу моего мужа, — сказала госпожа Эджима.
Черты лица Джозана сморщились. Он отвернулся, пряча его за рукав.
— Пожалуйста, простите меня, — сказал он, когда рыдания душили его. — Смерть моего бедного отца была уже достаточным шоком, но теперь это! Это ужасная трагедия.
Госпожа Эджима схватила руку Джозана и одернула ее подальше от его лица.
— Лицемер! Какая тебе разница, как он умер, когда ты унаследовали его деньги?