Ларк спросил:
— ФБР уже здесь?
— Уже рыскают по периметру, думаю, это недолго.
Я прервала его, не желая больше ждать удобного случая:
— У нас есть пассажирский список?
Медик вытащил из своего блокнота распечатку и протянул мне.
Я дрожала от страха, что со мной случалось очень редко. Боже, ну пожалуйста!
Мир вокруг меня отступил когда я бежала взглядом по списку: Андерсон, Бичем, Бертран, Качолли, Дейнольт. Ларк что-то говорил но его слова ко мне не пробивались.
Целая вечность прошла, прежде чем я отпустила покусанную губу и снова задышала.
Ни Кэйт Брэннан Петерсонс, ни Лии Фельдман не было в списке. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула.
Когда я открыла глаза на меня вопросительно смотрели окружающие. Ничего не объясняя, я возвратила распечатку. Глубокое облегчение уже притупилось чувством вины — моя дочь жива, но дети других лежат мертвые, там в горах. Я хотела работать.
— Что я должна делать? — спросила я Ларка.
— У Эрла все под контролем в морге. Так что идите на место крушения. Но когда сюда прибудут машины, вы будете нужны мне здесь.
Вернувшись назад я сразу прошла в трейлер дезактивации и надела маску, перчатки и защитный костюм. Больше похожая на космонавта, чем на антрополога, я вышла, кивнула охраннику, обошла баррикады, и направилась к моргу за новыми данными.
Точное местоположение каждого сигнального флажка вводилось в компьютер при помощи проектной программы Total Station. Расположение частей самолета, личных вещей, и останков позже будет нанесено на карту и распечатано. Так как этот метод был намного быстрее и менее трудоемкий, чем традиционная система картографии с нанесением объектов на сетку карты, останки видимо уже начали собирать. Я направилась к месту крушения.
Солнце ореолом освещало деревья и тени ветвей паутиной опутали эту бойню. Прожекторы были уже установлены, а запах гниения еще больше усилился. В остальном, место не сильно изменилось с момента моего отъезда.
В течение следующих трех часов я помогала своим коллегам маркировать, фотографировать и упаковывать то, что осталось от пассажиров рейса 228. Целые трупы, конечности, и куски туловища шли в большие похоронные мешки, фрагменты — в маленькие. Останки затем уносили наверх и складывали в рефрижераторах.
Становилось тепло, и я в своих перчатках и костюме вспотела. Вокруг роились мухи, привлеченные гниющей плотью. Несколько раз, очищая внутренности или мозговую ткань, мне пришлось бороться с накатившей тошнотой. В конце концов, мой нос и мозг просто перестал на это реагировать. И я не заметила как небо окрасило закатное солнце и включились прожекторы.
Я осматривала девушку. Она лежала лицом вверх, ноги ее были вывернуты в районе голеней. Мышцы были обгрызаны и торчащая наружу кость пылала темно-красным в свете заката.
Я выпрямилась и, обхватив себя руками, глубоко задышала. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Господи боже! Разве недостаточно падения с высоты тридцать тысяч футов? Разве нужно чтобы животные сделали еще хуже?
Эти дети танцевали, играли в теннис, катались на американских горках, проверяли свою электронную почту. Они рассказывали о своих мечтах родителям. Но больше не будут.
Теперь они будут просто фотогрфией в рамке на закрытых коробках.
Я почувствовала руку на плече.
— Время для перерыва, Тэмпи.
Глаза Эрла Блисса всматривались в меня из разреза между маской и кепкой.
— Я в порядке.
— Отдохните. Это — приказ.
— O.K.
— По крайней мере, час.
На полпути в центр управления NTSB я остановилась, страшась хаоса, который, я знала, там найду. Мне нужно было успокоится. Жизнь. Пение птиц, беготня белок, и воздух, который был свободен от запаха смерти. Я резко поменяла направление и пошла к лесу.
Огибая место аварии, я определила место среди деревьев, откуда, как я помнила, появились Ларк и вице-губернатор, прилетев на вертолете. Поднявшись ближе я смогла разглядеть маршрут, которым они, вероятно, пришли. Может быть, когда-то это была тропа или русло, сейчас этот проход был просто извилистым и безлесным оврагом, заваленный камнями и с торчащими кое-где кустами. Сняв перчатки и маску, я устремилась туда.
Чем дальше я продвигалась в лес, тем глуше становился гул голосов людей вокруг места крушения и лесные звуки вступали во владение. Пройдя еще тридцать ярдов вглубь леса, я уселась на поваленный оксидендрум, подогнув под себя ноги, и уставилась в небо.
Желто-розовый цвет переходил в красный — сумерки надвигались на горизонт. Скоро совсем стемнеет. Мне не следует засиживаться.