Я сидел сзади, рядом с фон Шелленбергом. Немец зарылся в газеты. Впереди нас сидели Фридмен и итальянский священник, который почти не говорил по-английски. Американец, отчаявшись найти собеседника, наконец умолк.
Лео Папино приехал из Венеции. Эту информацию я почерпнул из списка, который удалось раздобыть в отеле. Он явно думал о чем-то постороннем и лишь изредка щелкал затвором фотоаппарата.
Проехав еще немного, мы свернули с асфальта на проселок и покатили по засохшей глине к гостинице на берегу озера Найваша. Передние автобусы подняли такое облако пыли, что в ее кипящем водовороте наш "караван" стал невидим. По обе стороны проселка тянулась поросшая акациями долина. Там и сям пасся скот маасаев, дикие импалы щипали жесткую траву.
Мари Поссар без остановки что-то говорила мужу, а тот лишь кивал в ответ и изредка невесело хмыкал. Их дочь смотрела в окно. Лео Папино задремал. Вэнс Фридмен по карманному разговорнику зазубривал фразы на суахили, фон Шелленберг по-прежнему с удивительной прилежностью читал газеты.
Ровно в час мы были в гостинице у озера. Нас там ждали, столы уже были накрыты. Проголодавшиеся туристы набросились на "шведский стол", уплетая ростбиф, салат, фрукты, сладкое. Нас рассадили за столики по четверо. Еда была отменной, а вот компания могла быть повеселее.
Обед еще не кончился, когда я поднялся, чтобы позвонить Сэму.
- В люксе оказалось шесть различных отпечатков, - сообщил он без долгих проволочек. - В том числе твои и двух горничных. Видишь, я не поленился установить даже это.
- А остальные? - нетерпеливо спросил я.
- У нас в архиве они не значатся.
Он помолчал, давая мне время обдумать услышанное, потом продолжал:
- Можно предположить, что из трех оставшихся одни принадлежат твоему немецкому другу.
- Итак, уравнение с двумя неизвестными, - подытожил я.
- Вот именно.
Дело оказывалось не таким простым, как мне думалось вначале.
- Вероятно, прежний постоялец номера тоже наследил, - высказал дельную мысль Сэм. - Стало быть, мы имеем лишь одного неизвестного.
- Кто же он? - крикнул я в трубку.
- В этом весь вопрос.
Я поблагодарил его и сказал, что позвоню снова, когда все хорошенько обдумаю.
- Послушай, у меня есть идейка, - сказал он. - Дай мне двадцать четыре часа.
- Надеюсь, идейка стоящая, - сказал я.
- Лучше такая, чем никакой, - огрызнулся он и повесил трубку.
Когда я вернулся к столу, мои попутчики уже перешли к десерту. Ивонн Поссар оживленно болтала с Джо. Ее родители по-прежнему говорили друг с другом. Вэнс Фридмен больше не предпринимал попыток втянуть в разговор итальянца. Фон Шелленберга за столом не оказалось.
Выпив глоток кофе, я отправился на розыски тихого немца. Он сидел на скамейке, откуда открывался вид на озеро, и при моем приближении вскинул глаза.
- Кому вы звонили?
- Приятелю, - ответил я.
Он озабоченно пожевал сигару. Я рассказал ему про Сэма, но от этого его беспокойство не уменьшилось. Предоставив немца его невеселым мыслям, я уселся на соседнюю скамейку.
С озера дул прохладный ветерок. У самой кромки воды аисты охотились за лягушками. В некотором отдалении от берега ныряли в поисках съестного водоплавающие птицы.
Через полчаса Джо прислал за нами водителя. Мы заняли места в автобусе, и "караван" покатил вокруг озера на юг, в сторону Нарока. Впереди лежали бесплодные равнины Лоита.
Нынешний год выдался самым засушливым за последнее десятилетие. Тощий скот околевал вдоль дорог на глазах у беспомощных владельцев, смирившихся с ударами судьбы. Стервятники слетались на запах падали. Горы отбеленных дождями костей - вот и все, что оставалось от несчастных животных. Газели Томпсона, обессилевшие от голода, понурив головы, прятались в редкой тени колючих кустарников, ожидая неизбежного конца. Одинокие антилопы-гну походили на изваяния.
Продвигаясь дальше на юг, мы все сильнее страдали от духоты. Разговоры стихли, кое-кто уже клевал носом.
Вскоре, кроме водителя, бодрствовали только Джо и я. Автобус катил по равнине Маасаи-Мара в охотничье угодье Кикорок.
В тот вечер мы ужинали на веранде, и прохладный ветерок обдувал наши лица. Джо сидел за столиком с семьей Поссар, забавляя их бесконечными рассказами о животном мире Африки. Я-то знал, что большинство его историй чистейшая выдумка, но французы слушали затаив дыхание. Нашими с фон Шелленбергом соседями по столу были молчаливый итальянец и словоохотливый янки. Американец рассказывал, что выиграл поездку в Кению в телевизионной викторине, назвав двенадцать видов зверей, встречающихся в Восточной Африке.
- Иначе такая роскошь была бы мне не по карману, - вздохнул он. А сам мне хвастался, что объехал чуть ли не полмира!
- Что у вас за профессия? - Фон Шелленберг впервые за весь вечер открыл рот.
Фридмена этот вопрос как будто бы застал врасплох.
- Я торговец.
Фон Шелленберг едва заметно ухмыльнулся.
- Держу пари - вы торгуете подержанными автомобилями.
- Черт возьми, как это вы угадали?! - загоготал Вэнс Фридмен.
Он полез за бумажником и роздал всем свои визитные карточки.
- На случай, если окажетесь в Пенсильвании. У меня самое крупное дело в Питтсбурге. Вы бывали в Штатах?
Я покачал головой, итальянец тоже, один лишь фон Шелленберг кивнул и сунул карточку в карман, даже не взглянув на нее.
- Где именно? - спросил его Фридмен.
Немец пожал плечами.
- Да всюду.
Лео Папино рассматривал визитную карточку с сомнением.
- Святой отец, если будете в Америке, милости прошу! - сказал ему Фридмен.
Итальянец снова покачал головой, как бы давая понять, что ему нечего делать в безбожной стране.
Подошел официант, чтобы убрать со стола, и Фридмен заказал выпивку на всех.
- У нас есть повод, не правда ли? Необходимо спрыснуть наше знакомство.
- Извините. - Фон Шелленберг поднялся. - Мне необходимо позвонить по важному делу. Бизнес, знаете ли.
- Но ведь все мы как будто в отпуске! - воскликнул Фридмен.
- Извините, господа. - Немец учтиво склонил голову. - Спокойной ночи!
И зашагал прочь своей величественной походкой. Американец проводил его тяжелым, недобрым взглядом.
- Ну и тип! Чем он занимается?
- Бизнесмен, - ответил я.
- А что у него за бизнес?
Я пожал плечами.
- Вы его компаньон?
Я кивнул.
- Ношу за ним чемоданы.
Фридмен захохотал:
- Тоже бизнес!..
Он велел принести коньяк для нас, вино - для итальянца. После первой же рюмки священник отправился на боковую, а мы заказали еще коньяку и весело скоротали вечер. Я уверен, что янки старался напоить меня допьяна. Я пил с ним на равных, не отставая, а сам все думал, что ему от меня надо. Узнал я это значительно позже.
Мы изрядно набрались, и я пошел спать, решив, что позвоню Сэму на следующий день с места очередной ночевки - из палаточного лагеря Кура.
7
В лагере Кура телефона не было, я узнал об этом, когда мы туда добрались, покрыв более двухсот километров по ухабистому африканскому бездорожью.
Управляющий лагерем, недавний выпускник Утали-колледжа в Найроби, объявил, что его рация бездействует уже несколько месяцев - никак не пришлют запасных частей. Молодой человек держался уверенно, был радушен и общителен, и казалось, что отсутствие связи с внешним миром его ни чуточки не огорчает.
- Вы проводник? - спросил он меня.
- А что, похож?
Он улыбнулся и покачал головой:
- Да нет, те циники. Вы из туристской группы?
Я кивнул и спросил:
- А все-таки, что вы делаете в экстренных случаях, когда необходимо дозвониться?
Он пожал плечами.
- Я здесь пять месяцев, а телефон уже год как молчит, и за все это время не было ни одного экстренного случая.
- А если, скажем, гиена стащит кого-нибудь из туристов?