Я приготовился к следующей перебежке, но тут раздался гулкий выстрел. Пуля рикошетом отскочила от валуна, за которым я лежал, гранитные осколки засвистели в воздухе. Я оцепенел от неожиданности, во рту пересохло. Ну и болван же я - едва не подставился убийце! Мне и в голову не пришло, что у него может оказаться игрушка посерьезнее пистолета, а судя по грохоту, он палит из мощной дальнобойной винтовки. И значит, незачем ему спускаться по склону, он сможет сделать свое дело и с вершины холма...
- Не шевелись! - донесся сверху знакомый голос.
Зарывшись подбородком в пыль, я лежал, роняя пот на сухую землю. Во рту появился кисловатый привкус, я умирал от жажды. Откашлявшись, я крикнул:
- Фон Шелленберг!
Молчание.
- Фон Шелленберг! Или как прикажешь тебя называть?
- Сгодится и так, - спокойно отозвался он.
Я испытал облегчение, услышав его голос. Значит, он не карабкается вниз, чтобы подстрелить меня.
- Мюллер мертв, - сообщил я ему.
Молчание.
- Янос схвачен полицией.
Снова долгая пауза, потом до меня донесся его смех, отчего мне стало ох как тошно. Ну, конечно же, он знал, что про Яноса - это вранье. Больше мне сказать было нечего.
Прошло несколько минут, и фон Шелленберг спросил:
- Может, еще чего расскажешь?
- Увы!..
- Давай поговорим, - предложил он. - Время быстрее пойдет, и ждать не так скучно. Но никаких иллюзий - я все равно тебя прикончу!
У меня и не было иллюзий на этот счет.
Облако пыли тем временем приблизилось вплотную, и оно одно рождало во мне надежду. Если фон Шелленберг не ухлопает меня раньше времени, то я смогу хотя бы предупредить их об опасности, дав несколько выстрелов.
- Фон Шелленберг! - заорал я.
- Да?
- Ты когда-нибудь убивал черномазого?
- Я не разглядываю тех, кого приканчиваю, - не раздумывая отозвался он.
Выходит, фон Шелленберг отличается от Яноса и Мюллера.
- Смотрю я только на наличные! - добавил он.
Этот тип, пожалуй, покрепче орешек, чем его напарники.
- Ты хоть умеешь стрелять из своей пушки? - спросил он с издевкой.
- Бросай оружие и выходи сдаваться, - крикнул я ему.
- Неужто ты такой снайпер?
Я явственно представил себе его ухмылку.
- Как это ты сказал на прошлой неделе? Кения - жалкая третьесортная страна. Бандиты международного пошиба заглядывают к нам редко, не на ком набить руку...
В ответ раздались два выстрела, пули щелкнули о скалу над моей головой, снова посыпалась гранитная крошка. Я его рассердил, задел профессиональную гордость.
- Кто ты, фон Шелленберг? - спросил я, чтобы уточнить по голосу, где он.
- Завтра прочтешь в газетах, если в аду их получают.
Он оставался на прежнем месте.
- Зачем ты занимаешься таким грязным делом?
- А зачем люди работают?
- Ради денег?
- Ты умнеешь на глазах, - похвалил он меня, - хотя я до сих пор не возьму в толк, для чего ты ушел из полиции. У нас на Западе такому болвану ни за что не разрешили бы заниматься частной практикой. Какой из тебя детектив!
Он принялся надо мной глумиться, мстя за насмешку. Оно и понятно, тщеславие в большей или меньшей степени присуще всем.
- Раньше ты был обо мне лучшего мнения, - напомнил я. - Хвалил за Вэнса Фридмена.
- Да это было проще простого!
Выбросить в окно пьяного тоже довольно просто. Особой отваги на это не требуется, подумал я и спросил:
- Это ты его угробил?
Фон Шелленберг расхохотался.
- Еще одно подтверждение моих слов. Так ведь и помрешь третьесортной посредственностью.
- Значит, Янос?
- Догадайся сам, - сказал он.
Увы, облако пыли точно замерло на месте.
- А тебе известно, что Вэнс Фридмен агент ЦРУ? - спросил я.
Молчание. Мне почудилось, что голова его загудела от нагрузки - он этого не знал.
Я вспомнил про комиссара и Сэма: дело обстоит хуже, чем они могут предположить.
- Почему надо делать это именно здесь? - закричал я. - Раз уж корчишь из себя такого аса, убрал бы его дома, в Штатах.
- Стиль, старина, класс, - отозвался фон Шелленберг. - Убить президента среди бела дня - это уже не штука. С тех пор как ухлопали Кеннеди, этим никого не удивишь. Ну а здесь такого еще не бывало, в этом есть спортивный азарт. Все равно что охота на крупных хищников.
Он говорил всерьез, без намека на иронию.
- Заповедник окружен, у всех входов и выходов кордоны и патрули. Как ты надеешься выбраться?
- Напряги мозги!
Я последовал его совету.
- В свите Уэллса целый взвод секретных агентов. Живым тебе не уйти.
Молчание. О чем он в этот момент думал? Тут я вспомнил сине-серебристый "чироки" на взлетной полосе у "Баобаба", и у меня екнуло сердце. Конечно, на таком комарике далеко не улетишь, однако с его помощью фон Шелленберг сумеет сгинуть без следа. До танзанийской границы рукой подать, а оттуда открыты все дороги, по суше и воздуху, в Южную или Центральную Африку, на все четыре стороны.
- Кто тебе платит? - спросил я.
- Мне это безразлично, - ответил он, - не кто, а сколько! В этом дело.
Молчание.
- Ну и сколько же на этот раз? - спросил я.
- Два миллиона долларов.
Я задумался.
- Через Швейцарский кредитный банк?
- Вижу, с домашним заданием ты справился.
Пауза.
- Кто бы мог подумать, - сказал я, - что жизнь одного человека стоит такую прорву денег!
Он засмеялся.
- Кое-кому не нравится его миролюбие.
- Кому же?
- Ни за что не угадаешь?
Мы снова помолчали.
- В Америке есть люди, - продолжал он, - которые проливали слезы, когда закончилась война во Вьетнаме. Военная индустрия, приносившая огромные барыши, едва не обанкротилась. Торговцы оружием переключились на нелегальные поставки Латинской Америке и Южной Африке.
Он помолчал, потом продолжил:
- Эти трудолюбивые патриоты, эти лояльные граждане величайшей державы мира полны решимости и впредь заниматься бизнесом.
Помню, я читал где-то, что человек - это единственное существо во всей живой природе, которое охотится на себе подобных. Американцы готовы на убийство ради сохранения самой возможности убивать.
В воздухе зависла смертоносная тишина. По спине у меня струился пот. Рука, сжимавшая пистолет, была влажной, к ладони липла пыль. Переложив оружие в левую руку, я повернулся, чтобы вытереть ее о штанину, и только тут заметил его, но было слишком поздно - я не смог увернуться от пули.
Стреляли всего с десяти шагов, меня точно кувалдой ударили в правое плечо. Я повалился на спину, как дохлая рыба. Но воля к жизни сильнее искушения сдаться и умереть. С глухим стуком упав наземь, я вздернул левую руку и сумел дважды нажать на курок, целясь в неясный силуэт.
Спотыкаясь, Янос попятился назад - две пули крупного калибра поразили его. Он распростер руки и упал навзничь, его тело заскользило по склону вниз и, задев за развесистый куст, распласталось в неестественной позе.
Боль в боку раздирала меня на части, в голове плавились красные осколки, перед глазами сгущался мрак. Мне стоило невероятных усилий держать их открытыми. Итак, я снова допустил просчет и, скорее всего, поплачусь за это жизнью: совершенно упустил из виду Яноса!
Мне почему-то казалось, что Янос ждет исхода дела в охотничьей гостинице и не собирается сам принимать в нем участие. Двое профессиональных убийц, решил я, не станут стрелять одновременно по одной и той же цели. Я возомнил, будто мне понятны мотивы и логика наемных разбойников. Кто я такой? Жалкий третьесортный детектив, без всяких на то оснований, из одного тщеславия ввязавшийся в крупную игру...