- Вы гид? - спросил он меня.
- Вроде того.
- Из какого агентства?
- "Всякая всячина".
Клерк покачал головой.
- Никогда про такое не слышал. Давно оно открылось?
- Мы не занимаемся туристическими маршрутами, - ответил я.
Он вскинул на меня глаза.
- Тогда зачем вам эта информация?
- Как явствует из самого названия нашей фирмы, - терпеливо растолковывал я, - мы беремся за разные дела. В данный момент один из наших клиентов записался на маршрут номер четыре по заповеднику Цаво.
Клерк замотал головой:
- Нам запрещено разглашать подобные сведения.
Я знал, что это неправда, и все же протянул ему бумажку в двадцать шиллингов.
- Этого должно хватить на изготовление ксерокопии. - Я вручил ему еще десятку. - Остальное вам за труды.
Он посмотрел на деньги, потом на лежащую перед ним папку, перевел взгляд на француженок, затем снова уставился на меня и решительно воскликнул:
- Нет!
Он старался вернуть мне деньги, но я отбивался что было сил.
- Подумайте хорошенько, - предложил я, отступая к газетному киоску.
Потолкавшись немного у сувенирной лавки, я вернулся в туристическое бюро. Француженки ушли, и теперь оба клерка были сама любезность. Один из них вручил мне два машинописных листка.
- Вы очень услужливы, - похвалил я его.
- Не всегда, - признался клерк.
Я поехал в отделение банка "Барклайз" на Вабера-стрит и поменял часть полученных от фон Шелленберга марок на шиллинги, а потом отправился на торговую улицу Биашара, где приобрел все необходимое снаряжение для предстоящего сафари*. Старый индиец, хозяин лавки, для начала заломил немыслимую цену, но в конце концов дал тридцатипроцентную скидку, поскольку я оказался оптовым покупателем. Для Шелленберга я выбрал несколько походных костюмов и три пары ботинок из выворотной кожи. Себе же присмотрел две куртки - темно-синюю и светло-коричневую, - шляпу от солнца и брезентовый рюкзак.
______________
* Охотничья экспедиция, чаще в Восточной Африке. - Здесь и далее прим. перев.
Потом поехал в свою контору на Монровия-стрит, всего в двух кварталах от Биашары. В доме был допотопный лифт, он трогался в путь не сразу и всю дорогу кряхтел, как недужный старец. Наконец он доплелся до четвертого этажа и, издав протяжный зевок, выпустил меня на лестничную площадку.
В конторе пахло окурками и пылью. Я открыл окно и уселся за ореховый письменный стол, приобретенный по случаю на распродаже. Помещение было тесным, и потому обстановку его дополняли лишь столик для секретарши, которой я пока еще не обзавелся, и массивный сейф, где хранились особо важные бумаги. Стены, выкрашенные в казенный серый цвет, были не первой свежести, но поскольку я задолжал домовладельцу арендную плату за несколько месяцев, то не осмеливался и заикаться о ремонте. Оба окна конторы выходили на зловонный проулок позади столичного муниципалитета, но на уровне четвертого этажа воздух был чище, чем внизу.
С педантичностью робота я занес в свой гроссбух полученные от фон Шелленберга суммы и произведенные мной расходы. Потом достал из ящика стола чистый лист бумаги и начертал печатными буквами объявление о том, что моя контора временно закрывается, за всеми справками обращаться в посредническую фирму "Сити Пропертиз", дравшую с меня семь шкур за подобные услуги. Я пришпилил записку кнопкой к входной двери. Когда-нибудь я все-таки найму секретаршу, пусть хотя бы вытирает пыль в мое отсутствие. Чем еще ее занять, я пока не придумал. Переписки у меня немного, я сам управляюсь с ней, стуча двумя пальцами на старинном "Ремингтоне", также добытом на распродаже. Его место - на секретарском столике, вместе с пустыми корытцами для входящих и исходящих бумаг и отключенным телефоном.
Я просмотрел письма, извлеченные мной из ящичка на главном почтамте, куда заезжал по дороге к фон Шелленбергу. В конвертах оказались квитанции, счета, предупреждение от электрической компании, что будет отключен свет, если я в недельный срок не расплачусь с ними за последние три месяца.
Прихватив счета, я вышел в коридор, заперев дверь на множество английских замков, которые пришлось врезать, после того как кто-то совершил взлом и унес подержанный арифмометр, доставшийся мне в наследство от предыдущего арендатора.
Я распахнул соседнюю дверь. На этот раз - в кои-то веки! - Асия не томилась от безделья, ее пальцы сновали по клавишам электрической машинки. Она была дородной, высокой, с мягкими чертами лица и густой копной волос, которые с первого взгляда можно было принять за парик. Большие карие глаза светились умом и проницательностью. Красивые губы слегка подведены помадой, крепкие белые зубы - хоть на рекламу стоматологической клиники! Увидев меня, Асия приветливо улыбнулась: лишь одному мне разрешалось входить сюда без стука.
- Тебе звонил полицейский, - сообщила она.
Беда, подумал я.
- Полицейский, говоришь?
- Его фамилия Омари.
Меньше всего мне бы хотелось видеть его теперь.
- Если снова позвонит, скажи, что я уехал в отпуск.
- Он разыскивает тебя по очень срочному делу.
Час от часу не легче! Комиссар Омари обычно звонит с единственной целью - чтобы отравить мне существование.
- Я в отпуске. Ну а как твои дела?
Пожав плечами, она улыбнулась одними лишь уголками губ, отчего я всякий раз начинаю испытывать томление. Ей двадцать два года, не замужем, помешана на кино, музыке, плавании и танцах. Снимает отдельную квартирку на Лоуэр Хилл-роуд, но с нашим братом строга, презирает мужчин, ищущих легких побед. Все это удалось выяснить за чашкой кофе, когда она только поступила на службу в фирму "Сити Пропертиз". Я ни разу еще не назначал ей свидания, но знал, что не получу отказа. Вот только никак не удавалось выкроить время.
- Можешь сделать доброе дело? - спросил я, усаживаясь на краешек ее стола.
- Сначала скажи, что от меня требуется. - Она дружески улыбнулась.
Я вручил ей счета, пришедшие по почте.
- Уплати, пожалуйста, по ним.
Она замотала головой.
- Откуда мне взять столько денег!
Я раскрыл бумажник и отсчитал нужную сумму.
- Обещаю: как только вернусь, идем в ресторан!
- Третий раз уже обещаешь. Куда отправляешься теперь?
- В сафари: мой клиент боится путешествовать в одиночку. Сколько с меня за аренду помещения?
- Со счета уж сбились. - Она потянулась за папкой. - Решено тебя выселить, как только отыщется порядочный человек на твое место. Беда в том, что в городе не осталось честных людей. Адвокаты из десятого номера сбежали во вторник, не уплатив ни пенса.
- Наймите меня выколачивать арендную плату, - шутливо предложил я.
- А кто будет выколачивать из тебя, когда ты сбежишь?
- Бухгалтер из соседней конторы.
- Я бы ему даже счета за воду не доверила.
Она полистала бумаги.
- Июнь, июль, август. Три тысячи шиллингов плюс телефон, марки и перепечатка корреспонденции. Всего три тысячи шестьсот шиллингов.
Снова достав бумажник, я опустил хрустящие купюры ей на колени. Асия изумленно смотрела на ворох денег.
- Господи, ты ограбил банк!
Я ухмыльнулся:
- Не такой уж я пропащий ублюдок, как кое-кто думает.
- Теперь-то и я это вижу.
Асия печатала мне расписку, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку и деловым тоном сказала:
- Фирма "Сити Пропертиз".
Выслушав говорившего, она осведомилась, кто звонит. Потом, прикрыв рукой трубку, заговорщицки шепнула:
- Это тебя.
- Кто?
- Вроде тот самый полицейский.
- Меня нет.
- Но ты же здесь.
- Уже ушел! - Я направился к двери.
Асия передернула плечами и снова заговорила в трубку, не переставая кивать мне.
Уже взявшись за дверную ручку, я остановился и напоследок ей улыбнулся.