«Какая еще птица? Что он несет?»
Хелена нахмурилась и отложила книгу. Она сразу же представила себе павлина в золотистой напольной клетке.
– Конечно, будет. Я ведь заботилась о ней. Той частью жизни, которую эта птица проведет со мной, я буду владеть точно. Даже срок есть, после которого она начнет принадлежать мне официально. Отец скажет, наверное…
– Неправильно. – В тихом мужском голосе слышалось раздражение. – Она никогда не будет вашей. Не вы ведь ее взрастили.
На этих словах Леонард вновь развернулся в сторону поместья. Походка была плавной и совершенно беззвучной.
– В вашем обладании не будет ни истории, ни смысла. Да и нет гарантий, что вы будете заботиться о ней правильно. Так что птица в итоге должна вернуться к владельцу.
«Одному черту известно, что у него на уме».
Еще с четверть часа Хелена провела за книгой, но в ее голове не укладывалось, как картинка короля может подразумевать не человека, а день. Иногда даже место, причем не связанное с дворцом или замком. Почему одна монетка – это лучше, чем пять? Десятки римских и арабских цифр, людей и животных плыли перед глазами. Она захлопнула книгу.
«Свои сны и без этой книжонки пойму. Или скажу что‑нибудь загадочное, пусть сами разбираются потом».
Одернув складки платья, Хелена решительно направилась домой.
Когда мадемуазель де Фредёр вернулась в гостиную, между отцом и Леонардом шел оживленный диалог. Пласид, увлеченный беседой, даже слегка подался в сторону гостя.
– …Полностью разделяю ваш интерес, друг мой! Насколько я осведомлен, он вместе с Дюма и Гюго был вовлечен в составление путеводителя для идущей сейчас Всемирной выставки. Что и говорить, великое событие объединяет великих людей!
– Отец, вы опять про свою выставку? – спросила Хелена, успевшая оставить компрометирующее издание на полке в прихожей.
– О, моя милая, ты все же решила вернуться! Я уже начал беспокоиться, как бы тебя не выкрали прямо из сада.
– Когда я пытался выкрасть ее по вашей просьбе, ничего не вышло. Вырывалась, кричала и бранилась, – развязно пошутил Леонард, на что Пласид лишь раскатисто посмеялся.
– На самом деле мы обсуждали Готье, милая. Месье Гобеле посоветовал мне «Мадемуазель Дафну де Монбриан» [6].
– Это и впрямь довольно занятная книга. Про одну прожигательницу жизни. – Хелене показалось, что мужчина посмотрел на нее с издевкой. – Все хвалят его работу над «Жизель», но я не люблю балет. А вам, мадемуазель, нравится у него что‑нибудь?
– Не знаю, – ответила девушка рассеянно, – никогда работ этого композитора не слышала.
После этой фразы мужчины затихли и переглянулись. Пласид поспешил переменить тему разговора:
– К слову о выставке, мой друг, вы же наверняка в курсе майского происшествия? Мне выдался случай пообщаться об этом лично с Лашо [7], и, по его словам, симпатии были на стороне Березовского. Для меня же это возмутительно! Я против разрешения политических дрязг столь низкими способами!
– Я ничьей стороны не придерживаюсь, – задумчиво протянул Леонард. – Убийства меня никак не трогают, особенно неудавшиеся. Однако в случае с вашим Березовским все сразу было ясно: его план освобождения глуп и смешон.
Хелена чувствовала, как от монотонной политической болтовни у нее слипаются веки. Слушая о каких‑то неведомых людях, она незаметно для себя задремала. Неудачливый убийца предстал в костюме шута с одной из первых страниц книги, Готье – стоящим рядом с красавицей Жизель в роли героев с карты «Влюбленные».
– Ну вот, я окончательно утомил вашу дочь, – равнодушно заметил Леонард, прерывая дремоту.
– Нет, я слушаю, мне очень интересно, – пробормотала Хелена, не разлепляя век. – Я уже поняла, что этот Березовский, ммм… не столь умен…
– На этой мысли и закончим. – Леонард с жизнеутверждающим звоном поставил бутылку на пол. – Благодарю за чудесное вино, месье, но у двух из троих присутствующих здесь еще куча дел.
Хозяин дома поднялся проводить гостя и крепко обнял Леонарда в прихожей, отчего тот слегка отшатнулся. После Пласид вернулся, чтобы разбудить дочь и проводить в ее комнату.
Аркан II
С самого утра в гостиной стояла духота. Из распахнутых окон валил жар с запахом пыли и печеных яблок.
Скоро должны были подать кофе в любимом золотом сервизе месье де Фредёра. Где‑то на кухне стыли свежие булочки и нарезался творожный сыр.
Хелена сидела в кресле, поджав ноги. Расслабившись от сумрачной дымки, она пришивала монисто к рукаву любимого бордового платья. Пласид, расположившийся у окна, всматривался в газету сквозь золоченое пенсне.