После этого он поблагодарил соседа и вернулся дослушать лекцию.
Потому что вновь ничего не почувствовал.
Когда спустя пару дней он стоял перед гробом, ему не хотелось встать на колени, а затем разрыдаться. Леонард стоял, выпрямив спину, и рассматривал монеты на веках покойника. Несколько раз он провел пальцами по жесткой холодной щеке. И когда все ненадолго вышли из конторы, где поставили гроб, Леонард вслух спросил:
– Важен ли теперь вам костюм, в котором вас хоронят, отец?
А затем вышел вслед за остальными на улицу.
Прошел еще где‑то месяц. Леонард успел сдать большинство выпускных экзаменов, и теперь, не слишком отягощенный учебой, почти все свободное время перебирал вещи и документы отца, готовясь вот-вот стать официальным преемником семейного дела. Иногда он по привычке заходил в маленький ресторан на улице Месье-ле-Пренс, как в период, когда в ритуальной конторе всем заведовал отец, а в этом месте его самого еще кто‑то ждал.
Но одно из таких посещений закончилось для него неожиданно. Странности Леонард ощутил, стоило ему открыть знакомую дверь: по вечерам ресторан всегда был полон народу, но месье Гобеле не ожидал, что сегодня тот будет переполнен настолько.
Все посетители толпились вокруг одного из столов, а слуги, обычно не покидавшие кухню, теперь хаотично носились по залу. Почти сразу одна из кухарок отдавила юноше ногу, и тот уже намеревался в раздражении уйти, когда его резко схватили.
– Месье, кажется, это вас ищет мадемуазель де Турбе!
– Не знаю такую, – огрызнулся он нерадивой служанке и потянул за ручку двери, – она обозналась.
Уйти Леонарду так и не дали. В следующий миг его уже тянули в самую гущу людей, расталкивая тех, кому чувство самосохранения или же такта не подсказало отодвинуться в сторону. Когда Леонард уже оказался на свободном участке зала, он облегченно вздохнул.
– Ну что, молодой человек, давайте знакомиться.
Перед ним, облаченная в черное кружево, за столом вальяжно раскинулась Мари. Одна из рук была закинута на спинку стула, и Леонард заметил на ее пальцах несколько сверкающих глубоким мерцанием перстней. Девушка все так же холодно улыбалась, как раньше, но теперь в ее лице читалось осознание своего превосходства.
– Мое имя Жанна де Турбе, а вас, Леонард Гобеле, как зовут?
Несколько человек в толпе одобрительно рассмеялись, но Мари гневливо покосилась на них. Смех сразу стих.
– Так вас все‑таки не зарезали?
– Вы до сих пор ходите в этот ресторан в то же время, что и раньше, как настоящий великовозрастный старик! – пропустила она колкость мимо ушей. – Приятно видеть, что некоторые вещи остаются неизменными.
– Получается, я могу поздравить вас с воплощением плана.
– Получается, так. – Дама сияла от наслаждения своим нынешним положением. – Хотела повидаться и вспомнить минувшее. Я не прогадала, решив дождаться вас здесь.
На столике перед Мари стояло несколько блюд, к которым та едва притронулась. Взяв вилку, девушка нарочито расковыряла и размазала по тарелкам их содержимое, после чего оставила рядом несколько купюр и поднялась с места.
– Здесь слишком шумно, а я бы столько хотела с вами обсудить. У заведения стоит мой экипаж, давайте поедем куда‑нибудь.
Девушка поправила шаль и, ничего не говоря, направилась к выходу. Толпа послушно расступилась перед ней, и только несколько бывших ее знакомых по кухне попытались пролебезить что‑то в спину. Мадемуазель де Турбе даже не оглянулась.
– Леон, вы идете? – Мари остановилась в дверях.
И не столько из любопытства или действительного желания поговорить со своей старой знакомой, а скорее, от скуки Леонард направился следом и даже обогнал девушку на улице, чтобы открыть перед ней дверцу кареты. Они сели, и дама сразу же задернула штору.
– Вы и правда вжились в новую роль. Будто другой человек, но при этом совсем не изменились, Жанна… Долго выбирали новое имя?
– Я была рождена для такой жизни. – Веером она приподняла ткань на окошке и с задумчивым видом выглянула на улицу. – Столько простушек выбиваются в свет, но потом выглядят, как поросята в корсажах, не находите? Да и далеко не все родовитые девушки отличаются хоть каким‑то изяществом. Это все потому, что стать не приходит вместе со статусом. – Мадемуазель де Турбе вновь откинулась на сиденье. – Я и правда решила, что дебютировать в обществе лучше в совершенно новом для себя амплуа, а Мари… Это было бы банально до пошлости. Ну а с фамилией мне помог определиться мой нынешний покровитель.
– Ну и кто ваш спонсор? Кто‑то из нуворишей?
– Он директор театра, а какого – не скажу. – Мари хитро улыбнулась. – Мало ли что у вас на уме. Однако вы также стали выглядеть порядком приличнее, в вашей жизни тоже началась светлая полоса?