– Потому что сегодня воскресенье, там будет слишком много людей. – В мыслях всплыло происшествие на лодке, и Хелена скривилась. – Большие толпы лишают сил, а я и без того устала за неделю.
– Боюсь спросить, мадемуазель, устали от чего? Судя по вашему изможденному виду, нам с вашим отцом и не снились такие заботы.
Леонард перегнулся через спинку соседнего кресла и перехватил взгляд девушки. Та при виде его чахоточного цвета лица испытала отвращение и обиженно отвернулась.
– Я устала от постоянного общества невоспитанных людей.
– Ума не приложу, кто же вас так прогневал. – Леонард издал смешок, больше напоминающий попытку прокашляться, и отвернулся обратно. – Но раз уж вам так противна компания невежд и плебеев, почему бы не пойти на публичные лекции? Там вы точно окажетесь в обществе достойных вас интеллигентов.
От одной мысли о том, чтобы несколько часов кряду слушать монотонную речь на какую‑нибудь заумную тему, Хелену окатило волной ужаса. Рассуждения об античной философии и римском праве, постоянно слышимые от отца, вызывали в голове лишь пугающую в своей беспросветности пустоту.
Прошло больше недели после ссоры с Камиллой, но ничего схожего с помутнением, произошедшим в тот день, мадемуазель де Фредёр больше не испытывала. Постоянные попытки вспомнить и объяснить тот внезапно навалившийся ужас делали его все более похожим на фантазию или очередной затянувшийся сон.
– Наверняка вы сами являетесь завсегдатаем подобных слушаний, не правда ли, мой дорогой друг? – Не ведая того, Пласид спас дочь от неудобного вопроса. – Живо представляю вас на лекции по медицине или латинской литературе. Угадал ли я хотя бы отчасти?
– Не люблю слушать в толпе то, что могу прочесть в одиночестве. – Леонард поморщился. – Относительно недавно, собственно, ходил в оссуарий смотреть на Рабле [30].
– Левобережные каменоломни?[31] Я застал то время, когда их закрывали, хотя, признаюсь, не отношусь к людям, для которых это было большой утратой. И все же, еще в году сороковом никто и не мог надеяться, что их со временем вновь откроют, а теперь вы спокойно проводите в них свой досуг. Удивительно!
– Что называют «оссуарий»? – спросила Хелена, чтобы отогнать от себя дремоту.
– Некрополь, если хотя бы это слово вам о чем‑то говорит, – ответил месье Гобеле без всякого оттенка в голосе. – Юные мадемуазель, вроде вас, от подобных мест либо в ужасе, либо в восторге.
– Поделитесь, что вы испытали от вида покойного Рабле? – Пласид не дал своему визави перевести тему. – Мне выдавалось несколько раз побывать у могил великих мира сего, всегда чувствовал благоговейное оцепенение.
– Мне сложно представить что‑то более ужасное, чем видеть человека вживую и точно знать, что он умер.
Повисла неловкая пауза. Хелена глубоко выдохнула в надежде, что совершенно бессмысленный и пустой для нее разговор на том прервется. Однако Леонард закинул ногу на ногу и в том же равнодушном тоне продолжил:
– Но и с живым Рабле я бы увидеться точно не захотел.
– И почему же? – Пласид, заметно смущенный мрачным тоном их беседы, пытался увести ее в другое русло.
Хелене не удавалось взять в толк, почему отец так тянулся к общению с Леонардом: они принадлежали разным поколениям, и оттого интересы их не имели общего. Однако Пласид раз за разом приглашал этого мужчину к ним домой и сам предлагал заниматься документами Гобеле в сверхурочное время, открывая ви́на бутылку за бутылкой.
– Приятно выразить уважение книгам, не обременяя себя напускной скромностью и благодарственными речами автора. Сделать это можно лишь в случае, если тот уже умер.
– Иногда мне кажется, что вы совершенно не любите людей, мой дорогой друг!
– Не люблю пустой торжественности, хотя и это тоже.
– Отец!
От внезапного выкрика мужчины вздрогнули – про изнывающую от скуки даму они оба благополучно забыли.
– Отец, я почти уверена, что мой дядя регулярно устраивает званые вечера у себя дома. Почему мы так не делаем?
Терять Хелене было нечего: уйди она к себе в комнату, развлечения ограничились бы лежанием на кровати. Слушать же и дальше наискучнейший диалог про чью‑то там могилу она была просто не в силах.
– Я полагал, ты имеешь представление о различиях в каждодневных обязанностях нашей семьи и семьи твоего дяди. – Пласид говорил неуверенно и почти с трудом. – Разумеется, брат изредка устраивает у себя приемы. Однако нужно понимать, что проводятся они для установления важных деловых и социальных контактов, а не для праздного времяпрепровождения.
30
Франсуа Рабле – французский писатель, автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль». Считается одним из основоположников европейской литературной традиции.
31
В катакомбы на месте бывших каменоломен, находившихся на левом берегу Сены, с конца XVIII до середины XIX века свезли более шести миллионов человек. В начале 1830‑х их закрывали из соображений безопасности, но вновь открыли уже в 1850 году по просьбам горожан.