К Елисейским Полям Хелена всегда испытывала особую смесь нежности и восторга. Она ощущала с этим местом взаимную душевную близость. Будто именно в ней многочисленные аллеи и фонтаны нашли наконец истинного ценителя, в ожидании которого томились десятилетиями.
Возможно, при других обстоятельствах она и сейчас бы придалась блаженному единению с этой величественностью. Но теперь напряжение душевных сил девушки сводилось к тому, чтобы, подавая руку отцу, сдержать слезы. Решив, видимо, не мучить дочь разговорами за бесцельной прогулкой, Пласид сразу повел дам к одному из летних кафе. Возле железной ограды, отделявшей эстраду и дюжину столиков от пешеходной части улицы, столпились зеваки. За их спинами само кафе-шантан было едва видно. Месье де Фредёр молча сунул стоящему у калитки портье несколько купюр. С почтением, свойственным умасленным деньгами служащим, швейцар распахнул дверцы и лично провел компанию к одному из столов.
Собравшиеся в тот день посетители являли собой общество благопристойное, но скучное: компании разновозрастных дам, несколько влюбленных парочек и три семьи человек по пять-семь.
Хелена позволила швейцару придвинуть за ее спиной стул и выжидающе посмотрела на отца. Пласид всегда садился по левую руку от нее, даже в присутствии других женщин, дабы уделять больше времени уходу за дочерью в рамках столового этикета. Это давно превратилось в негласное правило.
Но Пласид собственноручно усадил Люциллу, а потом разместился между ними. Мадемуазель де Фредёр оказалась слева.
Это ощущалось Хеленой как предательство. Мадемуазель де Фредёр никогда не задумывалась, воспринимает ли она их с отцом как некий тандем или команду. Внимание и опеку с его стороны она чувствовала постоянно. Теперь же чувство поддержки от Пласида пропало.
Не зная, куда себя деть, девушка уткнулась в меню и принялась раз за разом пробегать глазами сорта вин. В итоге, когда пришло время сделать заказ, девушка растерялась и указала на случайно попавшиеся салат и пирожное.
Уверенность месье де Фредёра, что концерт посвятят гражданской лирике, не оправдалась. Но то было, пожалуй, к худшему для юной мадемуазель. Как назло, звучали лишь печальные песни о жизни, от которых ей стало совсем тошно.
Запели «Пять этажей» [49], которую вслед за солисткой подхватили все зрители. Звучала история женщины, ставшей одинокой старухой из-за череды неудачных романов. От внезапной волны жалости к себе Хелене захотелось лечь прямо на пол и обхватить руками колени.
Рядом со сценой образовалось несколько танцующих пар, которые преимущественно топтались на месте в подобии вальса. Но тут одна из девушек резко остановилась и стала ощупывать шею. Ее партнер забеспокоился и принялся о чем‑то расспрашивать. Вокруг особы столпилась половина присутствующих, а та все держалась за горло и испуганно мотала головой.
Мадам де Мартьер поднялась и прошла к компании нескольких увешанных камнями старушек. Под всеобщее недоумение женщина нагнулась и молча влезла к дамам под стол. Где‑то с минуту почтенные старушки испуганно поджимали ноги, но потом кудри Люциллы вновь показались из-под скатерти. Когда она направилась к испуганной девушке, та сперва отпрянула, но мадам де Мартьер быстро вложила ей что‑то в ладонь.
– Полагаю, это ваше?
Особа заглянула в свой кулак и просияла от радости. В следующий миг она под восторженный шум толпы застегнула на шее медальон.
– Благ-годарю вас, мадам! Вы представить себе не можете, как много для меня это значит!
– Ваш жених жив и скорейшим образом вернется из Мексики [50]. – Люцилла с нежностью улыбнулась. – Снарядом ему повредило руку, но он все же надеется, что вы примете ее вместе с его сердцем спустя месяц-другой.
По лицу девушки заструились слезы. С криком: «Вы слышали?! Эта дама сказала, он жив!» – она побежала к своему столику.
После этого образовалась настоящая давка. Люди принялись перекрикивать друг друга в попытке задать Люцилле вопрос. Мадам де Мартьер с неподдельной сердечностью раздавала советы: «Сегодня же отвезите супругу в больницу, преждевременно начнутся роды»; «Не соглашайтесь на ту сделку, вас хотят обмануть»; «Идите в экономисты, у вас будет большое будущее».
49
«Пять этажей» – известная в XIX веке песня авторства Пьер-Жана Беранже. При исполнении солисты часто привносили в текст собственные изменения.