От данного вопроса Хелена напряглась и даже задержала дыхание. Своей формулировкой Пласид не дал мадам де Мартьер возможности вновь отклониться от темы.
– Пожалуйста, только не отправляйте меня в Сальпетриер [53], я вовсе не лишилась рассудка! – попыталась отшутиться женщина. – На самом же деле, право, мне сложно это объяснить. Стоит мне увидеть человека, как его жизнь проносится перед глазами. И губы тогда говорят за меня то, что он хочет услышать. Я, в сущности, мало это осознаю.
– Исходя из ваших слов, мадам, это имеет сходство с описанием голосов в голове.
– Вы сильно сгущаете краски, месье. Не правда ли, моя волшебная?
От тревоги у Хелены все похолодело внутри. Несколько раз она перевела взгляд с отца на тетю.
В отличие от Люциллы, девушка не считала предположение Пласида «сгущением красок». При попытке вспомнить ее сны, кои она сперва не могла отличить от действительности, мадемуазель де Фредёр цепенела от ужаса. И сейчас она понимала – стоит рассказать о своих ощущениях отцу, как вместе с тетей они направятся в дом для умалишенных.
– Я-я вообще не понимаю, о чем вы! Никогда ничего подобного я не ощущала.
– Тем не менее, дорогая, ты также зарекомендовала себя кем‑то наподобие гадалки в определенных кругах, поэтому я и пред…
– Я только на картах гадаю, это совсем другое, – перебила она отца, бросив в сторону Люциллы предупреждающий взгляд. – Если я гадалка, то необязательно имею проблемы с головой.
– Хелена!
– Что, отец? Вы говорите так, будто виновата здесь я!
Паника развязала девушке язык.
– Я не устраивала давки в ресторане только потому, что не могла вовремя замолчать!
– В каком тоне ты разговариваешь?! – Покраснев от возмущения, Пласид привстал с места.
– Нельзя говорить людям об их будущем так прямо! Любая гадалка обходится общими фразами, а не рассказывает все людям в лоб!
– Что же здесь неправильного? – примирительно вступила Люцилла. – Если судьба уже распорядилась о каком‑то событии, почему нельзя о нем известить?
В любой момент Хелена рисковала запнуться, не сумев подобрать нужных слов.
– Да потому что, например, я знаю о чьей‑то скорой смерти. Но от знания точной даты станет ли человеку жить легче? Может, у вас и дар, мадам, но вы им слишком… т-трясете! Вы осознаете ответственность за свои слова?
Хелена посмотрела на отца в поиске хоть какой‑то поддержки. Но Пласид выглядел рассерженным и разочарованным.
– Вы меня не слушаете только потому, что я не умею выражаться так заумно, как в этих ваших книжках! Может, я сейчас и веду себя как истеричная особа, но вы знаете, отец, я права!
С этими словами Хелена отшвырнула каблуком полотенце, которое успело упасть с ее головы. Отряхнув юбку с гордым по возможности видом, она развернулась в сторону коридора.
– Я дождусь горничной в своей комнате, спокойной ночи.
Юная мадемуазель де Фредёр решительно вышла из гостиной, и спустя пару минут на втором этаже с грохотом закрылась дверь. Затем все стихло.
Вся деланая уверенность иссякла, как только Хелена оказалась у себя в комнате. Запершись на ключ, она вцепилась в дверную ручку и затряслась в беззвучных рыданиях. От скопившейся за день усталости ее ноги подкашивались. Не переставая поминутно всхлипывать, девушка в бессилии сползла на пол и обняла руками колени.
Люцилла всего за день окончательно и бесповоротно получила репутацию великой провидицы, оставив племяннице ошметки былой славы. И даже Пласид, до того всегда принимавший сторону дочери, на этот раз поступил иначе.
Хелену уже клонило в сон, сил сменить платье на сорочку и улечься в постель у нее не нашлось. Смежив веки, она стала слушать шум дождя за окнами.
– Провидица…
– Кто здесь?!
Девушка вздрогнула и резко проснулась. Вжавшись спиной в дверь, она принялась озираться в поиске говорящего. В комнате никого не было, за стенкой в коридоре стояла тишина. Но вопреки тому, о чем твердили глаза и рассудок, Хелене казалось, что со всех сторон на нее пристально смотрят.
– Кто это говорил? – спросила она, поднимаясь на ноги. – Я слышала, тут кто‑то есть!
Несколько осторожных шагов к центру комнаты. Сердце девушки заходилось в груди как бешеное. Хелена задержала дыхание, чтобы расслышать каждый скрип или шорох.
– Провидица…
«Вскрой себе горло».
Чуть не рухнув на пол, Хелена зажала руками рот – крик удалось сдержать. Этот кошмар никогда не закончится. Хелена была уверена – нечто уже проникло в ее голову.
53
Сальпетриер – с 1760 года до начала XIX века места пожизненного содержания душевнобольных женщин во Франции, откуда те не имели возможности выписаться. На момент событий повести постепенно искореняется из медицинской практики.