Бросив остальные карты на пол, она взяла ключ и вышла из комнаты.
Хелена неспешно брела по какому‑то из коридоров; свечи нигде не горели и оттого не удавалось понять, где конкретно она находится. Вокруг не было ни души, сюда не доходил даже шум из гостиной. Лишь тихо звучали шаги девушки; ее расшитые бисером туфли были запачканы кровью, и потому слегка липли к полу.
Обрывками в голове Хелены проносились воспоминания о том, как она ездила на работу к отцу. Как подговорила Эмиля к игре, как свалилась из лодки, как в день рождения прошлого года скучала на могиле у матери. Теперь все это казалось каким‑то далеким, относящимся к прошлой, почти не существующей жизни.
При свете луны шторы на окнах выглядели безмолвным собранием теней. Хелена обогнула гору из сломанных стульев; едва не упала, наступив на один из цилиндров, что раскиданы россыпью у них по коврам. Незаметно стены поместья стали выше, темнее и глубже, словно дом их разросся, но сделал это с изъяном.
Вдруг какая‑то часть памяти девушки будто скрылась в темном кованом ящике. И на душе вдруг стало спокойно, в груди разлилось ощущение пустоты безмятежности.
Несколько раз она свернула налево и оказалась в галерее портретов – аллее с картинами карточных дам и королей, так или иначе вошедших в историю. Прищурившись, Хелена невольно отметила – ни одно из полотен не висело там ровно, и кривизна эта ощущалась как нечто знакомое.
У одного из изображенных мужчин в руках кубок и трость с набалдашником в виде кобры. При виде вороньего клюва господина с мечом Хелена невольно отпрянула. Имена людей были ей незнакомы, но лица на стенах воспринимались как должное. Девушка хотела уже двинуться дальше, но два полотна вдруг привлекли ее внимание.
Те висели в углу. Изображения двух женщин, что в высоту занимали около ярда – они влекли, но в то же время пугали тем больше, чем дольше Хелена смотрела на них.
Лицо дамы с бокалом и лилией в руках было густо замазано черной краской. У женщины на соседней картине головы не было вовсе: на фоне узора с гранатами торчал только изящный кровавый обрубок – кусок ее шеи, на котором болтался кулон с изображением старой луны.
«Отец не мог повесить… такое», – подумала мадемуазель де Фредёр, содрогнувшись. Ее вновь охватила тревога – две пробоины на месте их лиц смотрели в ответ и молчали лишь потому, что живописец не подарил этим женщинам губы.
– Завтра же утром всех вас сниму, – пообещала она, отвернувшись. И быстро ушла, чтобы не чувствовать, как рисунки выжидающе смотрят ей в спину.
Пройдя еще несколько коридоров, Хелена успокоилась окончательно. Ее дыхание вновь выровнялось, а мысли превратились в нечленораздельную кашу.
– Госпожа провидица? – Услышав эти слова, Хелена невольно вздрогнула.
В нескольких шагах от нее застыли две горничные. Мадемуазель де Фредёр не смутило ни то, как бесшумно они подошли, ни то, что их лица были затянуты тканью.
– Госпожа провидица, вас все обыскались! – Они говорили будто одновременно. – Будьте добры, пройдемте обратно в залу, без вас веселье не может продолжаться!
Услышав их просьбу, Хелена взглянула на заляпанную кровью сорочку, затем осмотрелась вокруг. Стены были залиты искристыми лунными пятнами, и тени от веток, словно темное кружево, рисовали поверх обоев новый узор.
Это на мгновение показалось девушке завораживающим. Повернувшись обратно к служанкам, Хелена выдохнула и улыбнулась.
– Вы правы, идем! Сегодня праздник в мою честь, а я не слышу его музыки. Это так странно!
И она протянула женщинам обе руки, позволяя себя вести.
Спустя несколько переходов Хелене стали попадаться отдельные гости: стоявшие парами или небольшими компаниями, все они, видимо, находились в поисках более тихого и уединенного места. Лица многих из них, как и горничных, были перетянуты тканью и кружевом; кто‑то придерживал руками маскарадные маски, у кого‑то вуалью были скрыты только глаза. Когда мимо них проходила Хелена, визитеры принимались хлопать в ладоши и почти театрально раскланиваться.
«Разве отец устроил карнавал?»
Наконец они вышли к центральной лестнице на первый этаж – от царящего вокруг полумрака она казалась еще длиннее и шире. Спускаясь, Хелена невольно засмотрелась. На переплетения живых роз и мелкий стеклярус; на расшитые звезды на лентах – на то, чем щедро украсили перила и стены. Лишь на середине пути девушка перевела взгляд.
Людское месиво в зале закрутилось спиралью, подобно водовороту в день шторма. Качались мужчины в темных нарядных костюмах, кружились женщины в помпезных платьях с вышивкой. И их похожие на рога шляпки кружились, как и маски на их смешавшихся друг с другом лицах. Крутились столы, что ломились от десертов, вертелись башни из бокалов с вином и шампанским. Даже свет, красноватый и мутный, казалось, кружился, покачиваясь. Звуки оркестра эхом расползались по дому, задавая фантасмагории ритм: