Фёдор Аркадьевич достал из портфеля бутылку с водой, которую приобрёл тут же, и, сделав маленький глоток, он быстро провёл по усам.
Я тогда экспериментировал с сознанием. Я понял, почему с собаками вышла промашка. Дело в том, что они не разумные. То есть, конечно, у них есть мозг, но они не способны на то, что может человек разумный. На самовнушение. На правильный настрой. На полное подчинение своего тела мозгу. Мои вакцины могли убить поражённые клетки и восстановить здоровые, но они не способны помешать существу, которое, исходя из своего плохого самочувствия, считало себя умирающим, погубить своё тело. Организму свойственно запоминать то состояние, в котором оно долго находится, а после воспроизводить его.
Я понял, что нужно больше работать с сознанием, а для этого нужно разумное существо. Я сделал аудио запись очень специфического содержания, которое должно было заставить мозг отойти от привычного сценария, и вернуться в первородное состояние младенца. При этом человек не должен был утратить навыки, рефлексы и память. Это был сложный процесс. Я почти доработал запись, но на выходные мне нужно было уехать на семинар для учителей, который организовывала наша школа.
Тогда жена и проникла в мой подвал, и, в поисках доказательств измены, она прослушала эту запись. Я сам даже не догадывался, каким сильным может быть эффект. Или это зависит от физического и умственного состояния пациента. В общем, она стала странно себя вести.
– Объявляется посадка на рейс до Екатеринбурга, – услышал Фёдор Аркадьевич и, взглянув на наручные часы, ещё час до взлёта, вернулся к воспоминаниям.
Я помню, что вернулся в воскресенье домой, а моя Света спросила, много ли рыбы я поймал? А через пять минут она принесла бумагу и карандаши, уселась за кухонный стол и стала рисовать. Это был детский рисунок. Очень неаккуратный и лишенный всякой логики. У меня закрались подозрения.
На следующий день она перестала говорить. Только одни агуканья издавала, перестала ходить на двух ногах, зато начала ползать. Детей я тут же отправил к бабушкам.
Но мне не суждено было вылечить мою жену, потому что она сорвалась с лестницы второго этажа и очень неудачно ударилась головой. Мгновенная смерть.
После этого я долго не убивался, не скрою. Она была для меня частью жизни, но той жизни, где я реализовывал свои физиологические потребности. Теперь же с каждым днём меня всё больше волновали потребности иного рода. Мне нужно было доказать свою теорию. Ведь жена была первым неудачным экспериментом, в плане трагичного финала, но очень удачным в плане действенности.
Наконец-то объявили посадку на рейс до Санкт-Петербурга. Фёдор Аркадьевич бодрым шагом проследовал в самолёт, поместил свой портфель на верхней полке, расположился возле окна и решил дописать свои мысли, пока самолёт не взлетел.
Больной раком брат моего коллеги почти не выходил из дома. Это действительно были его последние недели. Я сказал ему, что не даю никаких гарантий на излечение, и что он может умереть даже раньше, чем от болезни. Но у меня свой метод, который может сработать.
Этот человек согласился. Он схватился за последний шанс, как утопающий за соломинку. И я начал свой эксперимент.
Теперь я был уверен, что настрой и правильно подготовленный мозг – это большая часть успеха. Сначала я провёл с ним работу по полному очищению сознания, избавил его от страхов, объяснил, что происходит с его телом.
Он мне поверил, и это спасло ему жизнь. Я отвёз его к себе домой, и несколько дней проводил эту непростую работу. Я постоянно наблюдал за ним. И когда понял, что время пришло, то ввёл ему вакцину. Она начала бороться с плохими клетками, и мой подопечный это почувствовал. Я научил его ощущать малейшие изменения в своём теле. Он слышал, как «схлопываются» заражённые клетки и как растут здоровые.
А дальше мне не потребовалось много усилий, чтобы заставить его поверить в своё выздоровление. Он уже верил. Он уже ощущал. Он был хозяином своего тела, потому что телом управлял чистый разум.
Фёдор Аркадьевич ненадолго прервался, потому что самолёт начал взлетать и скоро набрал приличную высоту, при этом пассажиры почувствовали неприятное давление в ушах. Достав из кармана мятную карамель, Фёдор Аркадьевич вернулся к записям.
После победы над болезнью, я впервые ощутил, что способен на всё. Я почувствовал себя Богом. Мой подопытный излечился, что через некоторое время подтвердили анализы. Он не знал, как меня благодарить и собирался рассказать всему свету обо мне. Но я не разделял его энтузиазма. Мне не нужна была огласка. На тот момент. Я хотел доработать свою идею и не хотел ни с кем ею делиться. Я тогда смекнул, что очень многие обеспеченные люди отдадут всё за выздоровление и жизнь. Я сделал это бесплатно в первый и последний раз.