Лицо у покойника уже стало распухать, но опознать его еще можно. Тому, кто знал его. А Старостин впервые видел этого человека.
Лет сорок пять потерпевшему, грузный, округлое лицо с мягкими чертами, подбородок жирный, двойной. Холеной внешности был мужчина – пышный, цветущий. Был…
– Ну, может, недавно поселился, – пожал плечами Ольгин. – Или в гости к кому-то приехал…
– В гости?.. Ну, может, и в гости.
– Выпил, вышел на пристань, свалился в реку…
– Или нырнул. С пристани.
Старостин каблуком взрыхлил землю на тропинке, положил окурок в ямку, прикопал его подошвой и сунул руку в нагрудный карман полушерстяной форменной куртки, где у него лежал мобильный телефон.
Это его земля, и здесь он хозяин, поэтому сам не мусорит и другим не дает.
Он не временщик на этой земле. Его предки основали Подречный, руководили деревенской общиной на протяжении веков. После революции в деревне организовали совхоз, крестьяне стали работать на государство, получая за это зарплату. А общинный дух как был, так и остался. И после того как Союз развалился, совхоз в Подречном никуда не делся. Пусть это уже и не советское хозяйство и люди работают на сельхозкапиталиста, а не на государство, но дела как раньше, так и сейчас идут вполне успешно. И живут люди хорошо, потому что умеют работать. А почему так? Да потому, что старые общинные устои все еще в ходу. Пьешь, бездельничаешь, колотишь жену – понимания не жди. Что трус-предатель, что алкаш-тунеядец – для подреченцев одно и то же, и к тем и другим отношение одинаковое. Потому и не спиваются в Подречном мужики, потому и работа движется. Выжила деревня в нелегкую пору дикого капитализма, когда соседние поля травой зарастали…
Старостин связался с районным начальством, в нескольких словах обрисовал ситуацию и получил указание встретить следственно-оперативную группу, чтобы проводить ее к месту.
– Здесь останешься, Миша. А я в участок.
Именно туда должна была подъехать группа, оттуда он и сопроводит к месту… К месту, где был обнаружен труп. А вот интересно, где находится место преступления? Где произошло убийство?
Золотоносное дыхание Москвы чувствовалось и здесь, в семидесяти километрах от нее. Именно этим дыханием занесло в Подречную «семена», из которых на берегу реки выросли богатые особняки. Не так уж и много их, всего четырнадцать домов, пять из которых в разной степени достройки. Но занимали эти строения чуть ли не такую же площадь, как совхозный поселок. Места здесь красивые – река, леса, аккуратно возделанные поля, но земля стоила относительно недорого, поэтому новые хозяева жизни позволяли себе покупать участки в один-полтора гектара. Мало того, сюда входила и прибрежная полоса, что не допускалось законом. Старостин пытался с этим бороться, но ему очень быстро дали понять, что в такие дела лучше не лезть. Он мужик упертый, но как-то неприлично в его тридцать восемь лет ходить в старших лейтенантах, а дело зашло так далеко, что с его погон могли снять по звездочке. В общем, он отступил, но злость осталась.
И еще ему не нравилось, что этот участок на левом берегу реки входил в зону его ответственности. Старая деревня по своим размерам немаленькая, совхозный поселок еще больше, и если приплюсовать к этому коттеджную застройку, то в подчинении у Старостина точно должно работать два участковых. Только вот расширения штатов не предвиделось…
Но больше всего Старостин злился на хозяина большого белого дома с круглым, в два этажа, эркером под черепичной крышей. Господин Шадрин еще три года назад стал ухлестывать за его женой и в конце концов добился своего. В принципе, Федор сам во всем виноват. Валентина застукала его в объятиях продавщицы сельмага, забрала сына и ушла к матери. Старостин должен был идти к ней на поклон, вымаливать прощение, но гордость ему не позволила. Зато старый хрыч Шадрин не постеснялся сыграть на его семейной проблеме. Ушла к нему Валентина, а Федор чуть не попал под следствие – за причинение вреда здоровью. Не сдержал он тогда своих чувств, так врезал мужику, что челюсть ему в двух местах сломал. Шадрин сначала заявление в райотдел отвез, а потом забрал – как бы в знак примирения. Дескать, мы квиты…
В общем, не нравилось Федору это поселение, поэтому он и рад был бы обходить его стороной, да не мог, долг службы не позволял. Заселилась семья в отстроенный дом, нужно съездить на место, посмотреть, что за люди, навести о них справки – вдруг беглые какие-то. Как-то пьяная драка между соседями случилась, пришлось приезжать, вмешиваться. А, в общем, спокойно тут. Вернее, видимость спокойствия. Заборы высокие, и не видно, что за ними творится.