— Я тоже впечатлен, господин целитель. В частности, вашим изобретением — эликсиром бессмертия, — проговорил Хранитель. — Читал отчёт начальника тюрьмы о нём. Все смертники хорошо перенесли изменения с кровью?
— Я ввёл совсем небольшую дозу, так как особенности крови всех заключённых исследовать времени не было, — говорил Варниус неохотно, понимая, что хочет он или нет, а объяснить Хранителю всё обязан. — На начальном этапе все заключённые хорошо перенесли изменения, однако прошло слишком мало времени, чтобы делать какие-либо выводы.
— Я понимаю, — кивнул Мираль Конели. — Хотел уточнить, насколько усилит их способности та доза, которая введена?
— У Рональда Аверина усилит значительно, поскольку первоначально, спасая мальчика от смерти, я ввёл ему небольшую дозу эликсира. Через несколько дней ввёл большую дозу. Остальным смертникам только единожды была введена экспериментальная доза. Она усилит коэффициент их полезного действия на… — Оливар задумался на несколько секунд, — на тридцать процентов.
— Вы говорите о них, как о машинах, — усмехнулся Хранитель.
— Они и станут машинами, — устало отозвался целитель. — Машинами для убийств. Только разумными, с понятиями о чести и достоинстве.
И добавил с циничной усмешкой:
— Конечно, если честь и достоинство до этого присутствовали среди их моральных качеств.
Глава 13
0Император Майстрим Данери возглавлял Малый Совет Ровении, терпеливо выслушивая доклады членов Малого Совета о состоянии дел в империи.
По выражению лица молодого императора никто из присутствующих даже подумать не мог, что мыслями он очень далеко, и в данный момент его меньше всего интересует то, что посол Энии с делегацией уже вторую неделю настойчиво требует пропустить его через границу и допустить к императору Ровении для приватной беседы; что вновь начались беспорядки на Севере империи, где совсем недавно с помощью полиции удалось найти зачинщиков из приверженцев Варниусов и навести порядок; что введённые не так давно новые налоги вызывают недовольство среди ровенов. И так далее, и тому подобное.
Майстрим знал, что позже, в одиночестве, он обязательно изучит все доклады и примет необходимые решения по всем существенным вопросам, но в данный момент он не мог сосредоточиться на том, что происходило на Совете.
Мысли императора были обращены к недавнему разговору с друзьями — членами его боевой пятёрки.
Разговор состоялся несколько часов назад, в его личном кабинете, в котором он изучал докладные от Эдварда Данери и Диннара Роннигуса, посвящённые расследованию исчезновения Елении.
Из докладных следовало, что работы было проведено много, а вот толку от неё — мало. И взбешённому императору даже придраться было не к чему — оба предприняли очень много мер для поиска его невесты.
А потом его друзья ввалились в кабинет без предупреждения, что было позволено только им — личной охране императора. Ни Эдвард Данери, ни его отец больше подобной привилегией не обладали.
Императорский целитель Анатоль Мароу был мрачен, словно туча, императорский менталист Мик Сурей зол, как демон, а двойник Данвер Конери и оборотень Колин Мароу выглядели и того хуже — очень хмурыми и виноватыми, словно совершили серьёзное преступление.
— Что у вас случилось? — тут же нахмурился Майстрим, в раздражении откладывая документы, из которых следовало, что ни безопасник, ни полицейский снова ничем не смогли его обрадовать.
Сам Майстрим уже несколько раз с помощью портала тайно наведывался в ту гостиницу, из которой похитили Елю, в который раз обыскивая номер и саму гостиницу, в которой раз с упрямой отчаянностью пытаясь найти хоть что-то, что поможет отыскать Елению.
Также с помощью портала он тайно перемещался в различные места, в которых по его мнению мог за что-то зацепиться в поиске. Комната Елении во дворце Данери, комната Елении в доме Кристы на Земле Фурий (конечно, втайне от Верховной Фурии), кабинет главы полиции, где Май изучил документы по всем заданиям, в которых когда-либо участвовала Еления Огдэн. Со своим напарником.
— Исчез Рональд Аверин, — произнес Мик Сурей с очень хмурым видом, а Май внутренне поёжился, — друг мысли его прочитал, что ли? Ведь Мик — очень сильный менталист. Но, конечно, нет, — он не почувствовал никакого постороннего вмешательства в свои мысли, да Мик и не смог бы прочитать их, — у него стояла очень сильная защита от ментального вмешательства.