— Ты понимаешь, о чём я говорю, — с укором произнёс Эдвард. — Формально, да, она принадлежит к правящему роду Фурий, но фактически... Еления остаётся просто безродной пустышкой, и все вокруг это понимают. Подобный брак не прибавит тебе популярности у глав соседних держав, у аристократов, которые стоят у трона и поддерживают тебя. Переговоры о твоём браке с дочерью императора Кортана уже начались. Ровении очень нужен этот союз.
— Теперь я обязан жениться на Елении Огдэн, — насмешливо возразил Майстрим.
— Ты прежде всего император, а не влюблённый мальчишка!
— Да, я — император. И ты, дядя, не должен об этом забывать. Как император, я могу жениться на ком захочу. Переговоры можете свернуть. И я не влюблённый мальчишка. За три года мои чувства не изменились — это говорит о многом. И прежде всего о том, что мое чувство серьезное и постоянное.
— Майстрим!
— Дядя, последний вопрос, — холодно отреагировал Майстрим. — Но сначала сними амулет против воздействия. И если ты честно на него ответишь, а, как эмпат, я почувствую, если ты солжешь, то... я ни о чём не расскажу твоей герцогине.
Эдвард Данери сразу потерял всю внешнюю беззаботность. В серых глазах застыла настороженность.
— Май... — в горле у советника вмиг пересохло, — Мадлен не простит меня, если узнает.
— Всё в твоих руках, дядя, — сухо проговорил император. — За эти три года... сколько раз отец вмешивался и исправлял Елении сознание?
Взгляд советника стал нечитаемым.
— Я не знаю... больше ни разу...
— Сколько? — голос Мая зазвучал жёстче, желваки заиграли на скулах. — Сними амулет. Я должен чувствовать тебя.
— Несколько раз, — недовольно процедил советник, зажимая в кулаке защитный амулет.
— Сколько? — упрямо повторил племянник.
— Четыре раза, — Данери почти выплюнул это признание.
— Четыре раза отец внушал Еле, что она не любит меня, а любит другого?
— Любовь нельзя внушить.
— Но привязанность можно... что вы и сделали.
Герцог Данери промолчал.
А ведь так хорошо всё складывалось. Они совсем чуть-чуть не успели заключить такой необходимый Ровении союз.
Зная непреклонный характер Майстрима, Эдвард не сомневался, что теперь тот сделает всё возможное, чтобы стало так, как он хочет.
— Еления... любит меня?
— Я не знаю, — устало ответил Эдвард.
— Отец тебе не говорил?
— Нет.
Майстрим почувствовал, что дядя лжет.
— Не лги, иначе я сделаю то, что обещал.
— Да. Она была в тебя влюблена.
Ответ Эдварда Данери заставил сердце императора забиться неспокойно.
Три года...
Три года он пытался забыть девушку - иномирянку. Пока та училась в университете, у него это получалось, а когда стала жить в семье дяди, волей-неволей они вновь стали постоянно сталкиваться.
Самым сложным было то, что Май постоянно боролся со своим чувством, отчётливо понимая: Еления Огдэн — совсем не та девушка, которая ему нужна. Девушка - боевик, из простой семьи, пусть и принятая в клан фурий, была слишком простой, слишком... не подходящей на роль императрицы магической державы.
Только ночами ему снилась не какая-нибудь высшая аристократка Ровении из древнего рода с безупречными манерами и идеальной родословной, а именно она — «необыкновенная пустышка», как ласково называла девушку сама грозная королева фурий Бердайн Огдэн.
Пристальным тоскливым взглядом он провожал легкую и хрупкую фигурку безродной иномирянки, а не ровенской аристократки.
Слышать хотел только её чистый голос, а видеть — огромные лучистые девичьи глаза, в которых отражалась вся доброта мира... и нежность к нему.
Нежность... Которая потом вдруг снова исчезала по непонятной причине. Он эмпат и хорошо чувствовал Елению. Девушка не играла. Она просто в один миг менялась. Был один человек, и вот уже другой.
Потом снова казалось, что Еления что-то испытывает к нему особенное, тёплое, но потом это ощущение снова наталкивалось на равнодушие и отчуждённость девушки.
А потом... она вдруг согласилась стать невестой младшего Аверина. Уже по-настоящему. И выглядела довольной и счастливой. Это оказалось ударом для Майстрима.
— Когда в последний раз было вмешательство?
— Недавно, — Эдвард Данери понял, что в этом поединке он Маю проиграл.
Они оба проиграли: два брата, два разведчика, которым Хранители порядка поручили Ровению, и которые хотели, как лучше для империи и для самого глупого мальчишки, который сам не понимал, на что обрекал себя.
— То есть сейчас Еления снова уверена, что не любит меня? И если я сделаю предложение, она наверняка откажет?
Советник с трудом вынес помертвевший взгляд племянника, согласно кивнул.