— Мы можем взять плохого копа?
— Да, если никто из моих людей не будет упомянут и им не придется давать показания.
— Похоже, речь идет не об одном офицере. Похоже, здесь замешано несколько представителей системы безопасности аэропорта Кеннеди.
— Я так и думал, — согласился я.
Ролли вновь улыбнулся Карен, а потом они с Макси вернулись к группе, стоявшей возле тела Чарли Де Луки. Разговор продолжался, лысый проявлял все больше недовольства и снова энергично размахивал руками. Тогда одна из приехавших с ним женщин сказала:
— Мортон, кончай эту хренотень и заткнись.
Федералы и люди из офисов окружных прокуроров подозвали нас с Пайком, и мы вместе пошли по ангару, отвечая на их вопросы. Спрашивали они в основном о Чарли Де Луке, ямайских гангстерах и полицейском, которого я выследил до самого Квинса. Я не стал упоминать о тайных счетах Чарли Де Луки, о его делишках за спиной у Сола и о семье Гамбоза. Гангстеры с Ямайки и продажный полицейский почти наверняка не знали, чьи наркотики они воруют. Если же они что-то и расскажут полиции, то это нас не касается. Пусть семья Де Лука сама с ними разбирается. Тут уж ничего не поделаешь.
Когда вопросы закончились, они отвели нас обратно к машине. Никто даже не посмотрел в сторону Карен Ллойд или Питера Алана Нельсена. Как будто их здесь просто-напросто не было. Одна из женщин, федерал и парочка копов отправились на тыквенное поле. Вернулись они довольно скоро. После коротких переговоров к нам подошел Ролли Джордж.
— Похоже, мы закончили. Можете ехать.
— И это все? — спросила Карен Ллойд.
— Да, мэм.
— Вы не будете нас допрашивать? Нам не нужно ехать в полицию?
— Карен! — предостерегающе произнес Питер.
Ролли Джордж улыбнулся и зашагал к своему «кадиллаку».
— Они позволили нам остаться в стороне? Несмотря на то, что убито столько людей? — спросила меня Карен.
— Да. А теперь поехали отсюда.
Мы добрались до дома Карен Ллойд и остановились под баскетбольным кольцом, чтобы помочь Питеру создать правильную версию произошедшего. Ему без лишних вопросов разрешили забрать тело Дани, но необходимо было подумать, что сказать Нику, Ти-Джею и прессе. Убит телохранитель Питера Алана Нельсена, неизбежно возникнут вопросы. Ему придется солгать и поддерживать эту ложь до конца своей жизни.
— Я справлюсь, — заявил Питер.
— Да уж, постарайся, — произнесла Карен.
Питер нахмурился, вышел из «ЛеБарона», уселся в свой лимузин и отчалил.
— Он справится? — спросила Карен, посмотрев ему вслед.
— Да. Он многому научился, — кивнул я.
— Надеюсь, — вздохнула Карен. — Как я все это ненавижу. Стоит кого-то впустить в свою жизнь, как он сразу же становится ее частью.
— Именно частью, — возразил я. — Вы сумели сохранить свое «я». Вы все еще вице-президент банка. Вы дважды были президентом АРУ и вице-президентом Ротари клуба. А еще вы член Библиотечного комитета. А если бы вам не было суждено пройти через все эти испытания с Питером, то, может быть, вы ничего и не добились бы. Может быть, сейчас вам было бы нечем гордиться.
Она повернулась и посмотрела на меня, потом наклонилась и поцеловала нас по очереди: сначала меня, потом Джо Пайка.
— Я сделаю так, как будет лучше для Тоби. Мне это всегда удавалось. А что теперь будет с кланом Де Лука?
Я посмотрел на дом, баскетбольное кольцо и велосипед Тоби у стены гаража. Потом повернулся к Карен:
— Не знаю. Сол и Чарли больше не участвуют в делах семьи. У них будет новый босс.
Ее губы собрались в маленький розовый бутон, и она, немного подумав, спросила:
— Как думаете, они будут и дальше меня преследовать?
Пайк наклонился и погладил ее по руке:
— Продолжайте жить своей жизнью. Мы позаботимся о Де Лука.
Карен Ллойд глубоко вздохнула и вышла из машины.
Глава 40
Пайк собрал вещи, мы попрощались с Карен Ллойд и поехали в город, где сняли номер на четырнадцатом этаже отеля «Парк Лейн» на Восточной 59-й улице. Очень симпатичный номер с видом на Центральный парк.
Мы по очереди приняли душ, переоделись и отправились в Музей современного искусства на 53-й улице. Для простоты они называют его МоМА,[43] что, по-моему, довольно глупо, но у них есть «Звездная ночь» Винсента Ван Гога, а это уже что-то. Очко в пользу Нью-Йорка. Я всегда хотел увидеть эту картину и теперь провел перед ней почти час. Пайк сказал:
— Понимаю, что он чувствовал.
— Говорят, он был сумасшедший.
Пайк только молча пожал плечами.