– Пошли, Бридж, – с притворной бодростью произнесла Франческа, поеживаясь.
Они поднимались по старой лестнице, ступеньки тихо поскрипывали при каждом шаге. Гвен с дочерью жили на втором этаже, как и Маргарет Купер. Проходя мимо ее двери, Франческа обратила внимание, что она заперта на висячий замок, значит, полицейские уехали. Оградительная лента была прибита к двери. Когда они с Брэгом уходили, фотограф только прибыл. Рик придумал снимать на пленку жертву и место преступления, для того чтобы вся необходимая в ходе следствия информация всегда была под рукой. Великолепная идея.
Гвен трясущимися руками отперла дверь. Когда все вошли, она обратилась к дочери:
– Бридж, зажги еще свечу.
Франческа задумалась, как эта женщина будет жить с постоянным ощущением страха. Она внимательно разглядывала ее со спины, а когда Гвен повернулась и сняла соломенную шляпку, заставила себя улыбнуться. Локоны упали вниз.
Франческа похолодела. Она знала, что волосы Гвен тоже рыжие, но сейчас была поражена тем, что они так же вились и были той же длины, что и у Маргарет Купер. И все же Гвен и Маргарет не были похожи – Маргарет была просто хорошенькой, а Гвен – настоящей красавицей, – но их сходство сейчас было очевидным. И Гвен жила в соседней квартире с Маргарет…
– Вы так смотрите, – вздохнула Гвен.
– Извините. Я знаю, вы обнаружили тело соседки, миссис О’Нил. Простите. Это так ужасно. – В стороне вспыхнула еще одна свеча, ярче освещая единственную комнату.
Гвен кивнула.
– Да, это было страшно, – прошептала она и повесила на крючок шляпку, а за ней и шерстяную шаль, оставаясь в цветастой блузке и темной юбке. Когда женщина наклонилась, Франческа поняла, что она снимает туфли. Оставшись в одних чулках, Гвен улыбнулась гостье. – Ноги болят, – прошептала она.
Франческа догадалась, что, должно быть, туфли куплены не в магазине, поэтому либо малы ей, либо протерлись до дыр. Услышав шум льющейся на кухне воды, Франческа вспомнила о ведре с водой в комнате покойной Маргарет. Может, у нее тоже болели ноги? Решила ли она попарить их прямо перед приходом убийцы? Помогло ли это убийце поймать ее?
Франческа улыбнулась Гвен:
– Пожалуйста, не обращайте на меня внимание. Вас точно кто-то преследовал?
Гвен молча подошла к маленькому квадратному столу, накрытому яркой желтой скатертью. В центре в надтреснутом стакане стояла одна ромашка. Бридж разжигала огонь в печи и ставила кипятить воду.
– Я уверена в этом!
В этом не было смысла. Франческа сняла перчатки и аккуратно положила их на скатерть. Бридж высыпала в кастрюлю с кипящей водой морковь, лук и ломтики картофеля. Туда же вскоре отправилась и щепотка соли.
– Скажите, как вы полагаете, почему вас могли бы преследовать? – мягко спросила Франческа.
Глаза миссис О’Нил наполнились слезами.
– Я не знаю! Когда я выходила из полицейского управления, меня никто не видел. Но меня не покидает стойкое ощущение, что за мной наблюдают! С вами такого не случалось? – воскликнула она.
Франческа дружески коснулась руки женщины:
– Конечно, случалось.
– О боже, что-то я сегодня совсем забыла о хороших манерах. Мисс Кэхил, вы так много для нас сделали, в прошлом месяце спасли мою дочь от тех ужасных мужчин! Присаживайтесь, прошу вас. Бриджид! Поставь чайник, – скомандовала Гвен. На ее щеках сверкали слезинки. – У нас есть чай. Настоящий английский чай. Особенный – я привезла его с собой, – добавила она, имея в виду недавний переезд из Ирландии в Нью-Йорк.
– Благодарю. – Франческа села. Гвен же продолжала стоять. – Так вы кого-то видели?
– Нет. Никого. Но я всю дорогу не могла избавиться от этого странного чувства. Всю дорогу от самого участка.
Франческа с пониманием кивнула:
– Почему вы стоите? У вас ведь был чрезвычайно трудный день.
Однако Гвен направилась к плите и помешала суп.
– Можете считать меня сумасшедшей, – бросила она через плечо.
– Что вы, ни в коем случае.
– Бриджид, умойся и вымой руки.
Девочка стояла в углу, положив руку на столешницу у плиты, рядом с которой была пристроена раковина.
– Я хочу домой! Ненавижу это место! – внезапно закричала она. – Ненавижу! А больше всего ненавижу лорда Рандолфа!
Франческа встала, едва сдерживая порыв прижать к себе Бридж и успокоить. Интересно, кто такой лорд Рандолф. Гвен бросилась к дочери, обняла ее и прижала голову к своей груди.
– Я знаю, милая. Я знаю. Но мы не можем вернуться. Ты же понимаешь, мы никогда не сможем вернуться домой.
Бриджид разрыдалась и скрылась за занавеской, отделявшей спальню от комнаты. Гвен замерла, уставившись на линялую тряпку цвета горчицы с болью в глазах. Франческа обдумывала ее последние слова. Почему они с Бридж никогда не смогут вернуться домой?