Он запустил руки ей в волосы и, завернув в кокон крыльев, заключил в объятия.
- Патрисия, я должен прикоснуться к тебе.
Она прижала палец к его губам.
- Только после объяснений.
- Нет, я хочу сказать, что мне просто необходимо прикоснуться к тебе. - Кожа пылала, член был такой возбужденный, что это причиняло боль. - Если я этого не сделаю… - Он замолчал, сердце екнуло. – Скажу только: будет не самое красивое зрелище.
Она одарила его скептическим взглядом.
- Ты на всех женщинах, к которым врываешься в магазин, используешь этот прием?
- Почувствуй меня. - Нико взял ее ладошку и прижал к своей щеке.
Она вздрогнула, ощутив пылающую кожу.
- Что случилось? У тебя лихорадка?
- Нет. Проклятие.
- Не понимаю.
- Позволь дотронуться до тебя, Патрисия. Позволь ласкать и доставить удовольствие. Мне нужно это. - Его сердце билось все быстрей, причиняя боль. - Пожалуйста.
- Почему? - Она отодвинулась от него, и он позволил это. Принуждать нельзя. Если ее не тянет к нему, то все что ему остается – это страдать.
- Вот почему нам нужно посмотреть на остракон. Письмена на нем помогут снять проклятие.
Она пришла в изумление, но и заинтересовалась.
- Какое проклятие?
Он обожает ее глаза. Сине-зеленые, цвета морских волн в солнечный день, они просто завораживают. Хочется коснуться губами ее век, поцелуями проложить дорожку до горла, разорвать кофточку и возбудить языком.
Чмокнув женщину в ладонь, Нико прижал ее к своей груди.
- Боль не утихнет до тех пор, пока ты не позволишь тебя оттрахать.
Патрисия не поверила бы словам Нико, не почувствуй, как колотится его сердце, а кожа охвачена пламенем. Она увидела в глазах мужчины агонию.
- Почему… почему у тебя такие ощущении? - спросила она.
- Нас прокляла Матерь богов. Меня и Андреаса. Отныне мы рабы и должны доставлять женщине удовольствие, иначе сгорим. Проклятие не может убить, но заставить желать смерти в силах.
От ужаса глаза Патрисии округлились.
– За что же вас обрекли на подобное?
Он попытался пожать плечами, но движение вызвало боль.
- Негодование некоторых богинь длится очень долго.
- И я помогу тебе, позволив доставить мне сексуальное удовольствие?
Нико ответил кивком, так как горло было сведено судорогой, чтобы говорить.
Патрисия ослабила давление пальца на его губы.
- Хорошо, однако это самая отвратительная вещь со времен создания первого пикапа…
От затеплившейся надежды сердце забилось быстрей.
- Так ты позволишь доставить тебе удовольствие?
Она слабо улыбнулась:
- Ага.
Нико выдохнул, боль немного отступила.
- Благодарение богам. Иди ко мне, Патрисия. Ты не пожалеешь об этом.
* * * *
ОНА уже пожалела. Не потому, что собралась заняться сексом с кем-то, кого едва знала, а потому что в сердце шевельнулось к нему непонятное чувство. Они хорошо могут провести время в постели, только вот потом он уйдет, оставив ее ни с чем.
Та строка из Шекспира — «Лучше любить и потерять, чем не любить вообще» — весьма спорна. Лучше жить с болью, чем с разбитым сердцем из-за того, что тебя не любят?
Нико притянул ее ближе, пушистые крылья обволокли теплом. Страх, который она видела в его глазах, ушел, когда он нагнулся ее поцеловать.
Однажды женщина обратила внимание, что когда животное страдает от муки, глаза его становятся далекими и отрешенными - тот же взгляд сейчас был и у Нико. Боль, давя, атаковала экстрасенсорные щиты, пока Патрисия не стала опасаться хотя бы чуточку их опустить. По ощущениям она походила на черную инфекцию, что говорило о том, что страдание было адским. Никогда женщина с подобным не сталкивалась. Ни тогда, когда впервые встретилась с Нико, ни при встрече с Андреасом, она не замечала похожего.
Проклятие? Если Патрисия может помочь смягчить его, то кто она такая, чтобы сдерживаться?
Он резким движением приоткрыл ее губы. Нико был на вкус, как мускус и специи, острые зубы на ее губах. Ладонь опустились вниз, обхватывая ягодицы, кончики крыльев скользнули под рубашку, приподнимая ее.
Чувствовать перья на голой коже было странно и невероятно эротично. Нико усмехнулся, потом расстегнул ее рубашку и обнажил груди.
Расстегнув бюстгальтер, стянул его с нее. Все еще обнимая ее перьями, сделал шаг назад и обвел Патрисию взглядом.
Тепло, появившееся в животе, после его внимательного осмотра переросло в благодарность. Нико обхватил ее груди руками, приподняв повыше, уставился на напрягшиеся и потемневшие соски.