Патрисия в сопровождении Нико и Андреаса вернулась назад в клуб, где первый предложил искать специалиста по иероглифам через их навороченный компьютер. Вскоре стемнело: в Манхэттене наступило то время суток, когда пригорожане спешили к метро, хотя полуночники еще не появились.
Нико провел ее в офис, после чего исчез, чтобы подготовиться к открытию клуба. Патрисия начала поиск с музеев и университетов, которые, как она знала, имели хорошие программы по археологии или антропологии Древнего Мира.
Вскоре она почувствовала за спиной присутствие Андреаса, пристальный взгляд которого был сосредоточен на ее шее. Патрисия закончила печатать и кликнула мышкой.
- Я вполне способна работать в интернете, - немного нервно проговорила она. – И так как он изобретен давным-давно, то я вполне его освоила.
Протянув руку через ее плечо, Андреас оперся ею о стол, потом всмотрелся в экран.
- Ты ищешь археолога через Гугл?
- Я пробиваю справочники музеев и университетов. Затем составляю список тех, кто к нам ближе всего, и начинаю обзванивать. Это ж не хирургия головного мозга.
Андреас промычал что-то в знак согласия, но не ушел. Продолжал стоять над душой, пока Патрисия печатала требуемые критерии и нажимала на «Поиск». После чего дополнила уже имеющийся список новыми сведениями, тогда как горячее дыхание Андреаса проникало сквозь кожу.
- Тебе нет необходимости пялиться, - сказала она.
- Мне любопытно. Ну, знаешь, как кошке.
Ее уха коснулось дыхание, голубые глаза смотрели, не мигая. Патрисия откашлялась.
- Ты всегда мог обращаться в снежного барса?
- Я родился в обличье барса. А умение перекидываться в человеческую форму освоил позднее. Этому меня обучила мать.
- Вижу.
- Нет, не видишь. Зачем ты дразнишь Нико?
Она сморгнула, пытаясь не выдать, что близость голубых глаз тревожит ее.
- Дразню? О чем это ты?
- Ты нравишься ему.
- А он мне. Да и какой женщине не понравился бы Нико?
Его голос стал скрипучим:
- Любимая, ты и представить не можешь, с каким играешь огнем.
Его немигающий взор был холоден, но внутри мужчины ощущалось то же пламя, каким обладал Нико.
- Я уже говорила Нико, что буду счастлива помочь вам освободиться от проклятия, - сказала Патрисия. – Тогда у нас, как и у любой другой нормальной пары, появится возможность узнать друг друга получше.
Андреас наклонился ближе.
- Как будто вы с ним когда-нибудь сможете стать нормальной парой. Позволь ему уйти. То, что ты делаешь – жестоко.
Патрисия вынудила себя встретить взгляд голубых глаз, сияющих алмазным блеском.
- Я не роковая женщина, Андреас. И не уйду лишь того ради, чтобы причинить кому-нибудь боль.
- Но это действительно причиняет ему боль.
- Ты о том, что он должен доставлять мне удовольствие иначе будет страдать? Между прочим, почему ты не чувствуешь того же позыва?
Андреас опустился возле нее на одно колено, но не в знак примирения, а чтобы стать поближе.
- Он хочет тебя, будет мучиться из-за этого, а ты никогда не почувствуешь к нему того же, что он к тебе.
- Ничего ты не понимаешь. Меня влечет к нему. Я же говорила это.
- Он ведь не рассказал тебе, правда?
- Рассказал – что?
Голос Андреаса стал суровым.
- Всю правду. То, что он влюбится в тебя, но ты в ответ полюбить его не сможешь. Он сгорит, а ты вернешься к управлению своим антикварным магазином, словно ничего и не произошло.
Приоткрыв рот, она уставилась на него во все глаза.
- О чем это ты толкуешь?
- Таково проклятие, дорогая Патрисия. Когда мы видим красотку, то обязаны преследовать ее – до победного, - но в итоге женщина пользуется нами, а потом бросает. Это такой чисто бабский способ Геры нам отомстить.
Она захлопала ресницами.
- О Господи, и что же такого вы ей сделали?
- Некогда я и Нико были типичными полубогами. У нас была сила, бессмертие, чем и были чертовски довольны. Однажды мы стали преследовать одну хорошенькую маленькую жрицу, которая не сильно-то и сопротивлялась. Когда мы отказались стать ее преданными холопами, она пожаловалась Гере, а та обрекла нас на рабство всем женщинам. Мол, мы должны усвоить, что такое разбитое сердце.
Патрисия шокировано слушала.
- Только вышло все немного наоборот.
- Сердце маленькой жрицы вовсе не было разбито. Однако она дико разозлилась, а Гера же просто перенесла на нас свое разочарование в мужчине. И прибавила божественного гнева.