Моя рука на мгновение замирает, прежде чем я продолжаю собирать вещи.
— Я думала, что совет дал мне месяц на принятие решения.
— Да, но я думал, вы бы ухватились за эту возможность. Я наблюдал за вами много лет. Вы безжалостны в суде и лучшая в своем деле. Так почему же колеблетесь? У вас есть опасения, что то, что случилось с Брайаном, может случиться и с вами?
Напряженный смех вырывается из меня, прежде чем его брови смущенно сдвигаются.
— Извините, — говорю, качая головой. Если бы он только знал, что я за женщина на самом деле. — Нет, я не думаю, что меня застрелят. — Хотя, вероятно, застрелят любого другого мужчину, на которого я посмотрю дважды. — Мне просто нужно обдумать кое-какие вещи, вот и все, — И вычеркнуть кое-кого из своей жизни.
— Хорошо. Просто хотел убедиться, — говорит он, похоже, не убежденный, — что, если вам что-нибудь понадобится, дадите мне знать. Да?
— Конечно, — киваю, несколько раздраженная. Почему он пристально изучает меня? До этого мы не были особо связаны. Конечно, у него есть акции фирмы, но нет никакой необходимости проверять меня лично.
— Если это все, что вам нужно, я пойду к остальным, — говорю я, проходя мимо него. Он отходит в сторону, выходя из комнаты, чтобы я могла закрыть за собой дверь кабинета.
— Хорошего вечера, — желает он, прежде чем уйти.
Чувствую вибрацию телефона в пиджаке.
Вытаскиваю его и читаю письмо.
Дорогая мисс Риччи
Я не в состоянии перестать думать о тебе, стоящей на четвереньках. Это было довольно отвлекающе, и я надеюсь, что ты возьмешь на себя ответственность за это.
P.S. Красный — единственный цвет, кроме черного, который тебе следует носить.
Ответь.
Крю
Мудак.
Глава 13
Крю
— Плевать, что ты говоришь… я еду, — говорит Энджел, забираясь в мою машину. Доминик ругается, сидя на переднем сиденье. — Я знаю, что ты собираешься ее увидеть. Сколько уже прошло? Неделя? И уверена, у тебя ломка, потому что количество твоих убийств удвоилось.
Смотрю на Доминика в зеркало заднего вида.
— Что? Она знает все.
— Только потому, что ты, блядь, ей все рассказываешь, — кричу я.
Энджел гладит живот, сидя рядом со мной. Если бы она не была беременна, я бы лично вышвырнул ее из машины.
— У меня нет ломки. Для меня женщины — средство для достижения цели. Они нужны, чтобы лежать на спине и беременеть.
Энджел смеется как гиена — полубезумно.
— Доминик, — говорю я, скрипя зубами.
— Ты ждешь, что она родит тебе детей, и что дальше? Выйдет за тебя замуж? — спрашивает Энджел. — Ты на ложном пути. Ты ведь знаешь, что я все еще общаюсь с ней?
— Конечно, знаю. Ваши телефоны прослушиваются, — ее глаза расширяются, она тянется вперед и бьет Доминика.
— Почему ты мне этого не сказал?
— Я вас не слушаю. Это на тот случай, если кто-нибудь попытается тебе угрожать, — объясняет он, пытаясь успокоить ее.
Хотя на самом деле, мне просто нравится слушать Райю. Как она говорит. Я должен был решить, хочу ли преследовать ее, и на это у меня ушли годы. Но каким-то образом, сама того не осознавая, она проникла в мою душу, и когда я впервые увидел ее снова, пути назад уже не было.
Именно на этой женщине я собираюсь жениться.
— Я слушаю, — говорю ей с усмешкой.
— Ненавижу тебя, — ворчит Энджел, и я просто улыбаюсь.
Мы останавливаемся возле бара. Я замечаю Райю, сидящую внутри с несколькими ее коллегами по работе, в основном мужчинами, и, прежде чем мы успеваем что-либо сказать, Энджел выходит из машины и направляется внутрь.
— Ты можешь хотя бы попытаться быть с ней вежливее? — спрашивает Доминик.
Поднимаю бровь глядя на него.
— Что? — говорю, так, будто не расслышал его.
— Она беременна твоей племянницей.
— И?
— Ты ужасно с ней обращаешься, — он качает головой.
— Я отношусь к ней как к сестре. А как бы ты хотел, чтобы я с ней обращался? Если бы любой другой человек говорил со мной в таком же тоне как она, ты знаешь, что он бы уже не дышал, — я поворачиваюсь к окну бара и вижу счастливую Райю, с широкой улыбкой обнимающую Энджел. Мы с Домиником остаемся в машине на несколько минут, чтобы понаблюдать за общением двух женщин.
— Я люблю ее, — говорит Доминик.
— Любовь глупа. Она приведет тебя к гибели.
— А что же тогда у тебя с Райей?
— Одержимость, — отвечаю без колебаний. Я улыбаюсь. Интересно, достаточно ли ее трахнуть, чтобы она вышла из моих мыслей или она застрянет там навсегда.