Отправился в магазин, выбрал и перенёс в автомобиль то, что ему показалось нужным. Хотел забрать котёночка, но подумал, что тем самым может разлучить его с матерью, а этого лучше не делать.
Поехал дальше. Приехал домой, стал заниматься разными делами, но котёнок из головы не выходил. Он поехал на улицу генерала Карбышева к тому магазинчику. Под тем же кустом нашёл котёнка. Не было похоже, что мать к нему приходила. Он лежал вообще без движений, даже уже не пищал.
Дмитрию показалось, что котёнок умер. Тронул его, но тот зашевелился, безмолвно открыл рот, но даже пропищать не смог. Сил у него совсем не было.
– Это меня добило, однако, – признался Дмитрий. – Я тут же побежал в магазин и принёс бутылочку с водой. Стал лить на свой палец и подносить к его рту. Видели бы вы, как он оживился и принялся всасывать каждую каплю. Наверное, его давно не кормила мать, и он умирал от жажды и голода. Оставить его никак не мог, однако, потому и забрал с собой.
– Что же нам с ним делать? – задумался Алексей. – Наверное, придётся кормить его из пипетки. Помню, что делать это нужно часто, ибо такие крохи едят совсем мало.
Татьяна оживилась:
– А что, если его Миляге подложить? Она же кормит своих детишек. У неё их всего двое. Третий ей не будет чрезмерной нагрузкой.
– А она его примет? Всё-таки он ей чужой, однако! – озаботился Дмитрий.
– Посмотрим, – твёрдо заявила Татьяна и забрала котёнка. – Вы за мной не ходите, Миляга не любит шума и гостей. Только зазря потревожите её. Я как-нибудь сама управлюсь.
Женщина отправилась к коробке, которая стала домом Миляге и её деткам.
Позже Татьяна рассказала, что зря тревожилась, кошка сразу же приняла малыша, принялась его вылизывать, а он сразу же потянулся к сосцу и тут же жадно всосал его.
– Несомненно, наголодался бедолага!
Позже мы по одному ходили посмотреть на «кошкин дом» и его обитателей. Побывал и Алексей. Увидел, что беленький котёнок отличается от остальных лишь по цвету и чуть меньшим размерам. То ли родился позже их, то ли отстал в росте из-за голодания. Теперь же он ел не меньше прочих и получал от новой мамы точно такую же порцию ласок и ухода, как и все остальные. Миляга не делала различия между котятами, относилась ко всем одинаково.
Видя эту идиллию, «робинзоны» только радовались.
Постепенно глаза у котят открылись, они начали познавать окружающий мир. Принялись выбираться из коробки, заставляя мать тревожиться и возвращать их обратно в домик. Постепенно они становились всё активнее, у кошки просто не хватало сил справиться с ними. Скоро котята стали совершать довольно далёкие прогулки, совсем сводя мать с ума, заставляя разыскивать себя.
«Робинзоны» дали им имена. Два подобия Миляги, две сестры, получили имена Мурка и Тихоня. Первая любила отираться около людей, прижиматься к ногам, лежать на коленях, при этом у неё словно постоянно работал внутри «моторчик», она издавала рокочущие звуки – «мур-мур-мур». Потому имя ей родилось само собой. От второй этого почти не слышали, потому и дали ей соответствующее имя – Тихоня. Их наречённого беленького братика назвали Беляшом, а как иначе – он вырос красавцем с пышной густой шерстью, в которой не было и волоска иного цвета, кроме белого. По этой причине его долгое время звали Снежком, но всё же остановились на другом имени. Решили, пусть будет зваться Беляшом.
В доме «робинзонов» имелось немало различных спиртных напитков. Нередко они распивали ту или иную бутылку вина, какого-нибудь заморского напитка, но меру знали, никто не злоупотреблял алкоголем.
Дмитрий как-то заметил и сообщил прочим, что у него почему-то тяга к выпивке почти пропала. Раньше перебирал частенько, остановиться редко когда удавалось, сейчас же его словно подменили. Он сам удивлялся перемене в себе. Подобное в большей или меньшей степени было и с остальными. Наверное, отрезвили реалии новой жизни.
Однажды всё же Михаил сорвался. За обедом была распита бутылка «Мадам Клико». На улице шёл дождь, все переключились на домашние дела. Ближе к вечеру Михаил уговорил Дмитрия попробовать итальянского шампанского. Позже уже в одиночку пил текилу, джин с тоником и виски, водку «Самарский штоф». Естественно, его развезло, он пришёл в свиноподобное состояние, веселился, горланил песни. Позднее его стало тошнить, он жутко блевал. Пришлось его увести в другой дом подальше от детей…
Утром за завтраком Михаил отводил от всех глаза. Ходил сумрачный, за обедом же попросил слово и дал торжественную клятву, что больше никогда ничего подобного с ним не повторится. Было видно, что он говорит искренне, от всего сердца. Мужчины пожали ему руку.