— Так. Постой. Ты уже противоречишь сам себе. Ты же только что сказал, как ей нужна работа. Я что-то уже ничего не понимаю.
— Лора, милая, но я же должен все просчитать! И вот когда я это делаю, когда долго думаю, то мне все больше и больше кажется, что мой арест — дело времени!
— И что же теперь делать?
— Просто посиди здесь, со мной, пока меня не нашли.
— Скажи… Если уж ты рассматриваешь разные варианты… А что, если девушки никакой не было? Хотя… — Лора замотала головой. — Хотя, что же я такое говорю, если девушку нашли сегодня… Ладно. Утро вечера мудренее. Ты ложись спать.
— А ты? Ты ляжешь со мной? Как тогда?.. Без тебя я не усну, ты же знаешь. Быть может, это будет моя последняя ночь на свободе.
— Постой… Еще один вопрос. Кто мог с тобой это сделать? Кто все это провернул, чтобы тебя подставить? У тебя есть предположение? Ты кого-нибудь подозреваешь?
— Не знаю… Дорогу я никому не переходил. Наоборот, моя компания вкладывает деньги, я многим нужен. Нет, никого не подозреваю. И я страшно напуган. Я снова лечу в какую-то пропасть…
В спальне Лора уложила его, легла рядом и теперь уже она положила ему голову на плечо. И теперь слышала, как он глубоко, судорожно вздыхает. В его голове, конечно же, метались черные тени дурных предчувствий. И его страхи передались ей. Что теперь с ним будет? Как ему помочь, спасти?
— Матвей, ты не спишь?
— Нет.
— Если на самом деле все так…
Она не знала, как сказать, чтобы не напугать его еще больше. Но если его посадят, пусть даже поначалу в камеру предварительного заключения, он и там не протянет, он утонет в своих страданиях. Он физически там не выживет. У нее созрел план, но как ему об этом сказать? Как предложить ему спрятаться? Ведь пока что он на свободе. Пока…
— Позвони своему Гусеву, пусть он поговорит с Борисом Бронниковым, чтобы тот помог тебе. Тебе надо спрятаться…
Последнее слово она произнесла с трудом. И даже зажмурилась, ожидая его реакции.
Думала ли она тогда о последствиях? И да, и нет. Если он спрячется, то хотя бы останется жив. И не попадет в психушку. А если не спрячется — даже при самом хорошем раскладе, если повезет со следователем и как-то быстро найдут настоящего убийцу, — то все равно сильнейшим, беспощадным образом пострадает его психика. Ну а уж если его, невиновного, осудят за убийство, он точно погибнет.
Лора опекала его не по-матерински, по-сестрински, и чувствовала какую-то болезненную ответственность за него, переживала, как за родного человека. Приручила, теперь он стал ей родным.
— Хорошо, я позвоню Гусеву. Он поговорит с Бронниковым.
— Вот и отлично. Только не забудь, это очень важно.
Она закрыла глаза. Эта ночь, тревожная и тяжелая, напомнила ей о другой ночи, о последней ночи, когда они оба знали, что она больше к нему не придет. Что ей, выполнив свою миссию и наполнив его силой, пора уже было продолжать жить своей жизнью, где ему уже не было места. Она отрывала его от себя, как ребенка, как младшего брата, с которым была вынуждена расстаться. И вот так же, лежа с ним в обнимку, боялась, что все эти их встречи вдруг окажутся для нее обманом, что на самом деле в его сердце вспыхнуло другое, более сильное и страстное чувство, которое он умело маскировал под другое, более невинное.
Но ничего не произошло. Он и в последнюю ночь вел себя, как и раньше. Не пытался прикоснуться, поцеловать, не говорил слов любви. А она? Хотела ли она этого? Была ли в него влюблена? И да, и нет.
Она запуталась. Слишком уж сложными были их отношения. Игра, которую она затеяла во время их первой встречи, почти сразу же перестала быть игрой, и отношения двух незнакомых людей начали с первых же минут окрашиваться в сложные тона другой, более понятной, человеческой любви, замешенной на сострадании. Но где-то очень глубоко, в чем она даже себе не хотела признаться, она ждала проявления другой любви, ей хотелось, чтобы ее желали. Но представляя себе эту другую любовь, которая возникает между мужчиной и женщиной, она понимала, что не готова к такому повороту событий. Что ей просто хочется потешить свое женское самолюбие, не более. Что в один прекрасный день Матвей, красивый молодой мужчина, увидит в ней красивую молодую женщину, а не хорошо оплачиваемую «девушку-обнимашку» из конторы.
Вот и теперь, она лежала рядом с ним и ждала прикосновений. Они, несомненно, обожгли бы ее, она бы порывисто встала и ушла.
Да, так оно и было бы. Потому что сейчас у нее есть кому к ней прикасаться и ее желать. И она счастлива и любима. Но чего же она тогда ждет? Зачем ей эти ощущения?