Он задержался в Новом Орлеане еще на два дня – не только ради осмотра достопримечательностей, но и потому, что после убийства на железнодорожных станциях города могли быть усилены полицейские патрули.
Когда Лилиан покидала сцену, начали гаснуть огни. Зрители потянулись к выходу, и гул их голосов слился с грохотом перемещаемых за кулисами декораций. Около четверти из них отправились в буфет, но он знал, что некоторые после антракта не вернутся, поскольку дальнейшая программа их не интересовала.
Он заглянул в программку: «Великий Беллини – станьте свидетелями того, как оживают мертвые!» Это предложение заинтриговало его не меньше, чем звонкий голос Лилиан Рассел.
Барабанная дробь возвестила о начале второго отделения. Поднялся занавес, и на сцену вышел мужчина в черном пальто и цилиндре. У него были длинные, навощенные усы, которые он поглаживал со зловещей ухмылкой, словно для того, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в отрицательном характере его персонажа.
Затем из-за кулис появилась женщина в длинном белом платье, падавшем свободными складками. У нее были длинные каштановые волосы, заплетенные в две косы. Ее пушистые ресницы слегка трепетали. Она представляла собой воплощение нежной, легко уязвимой женственности. Неожиданно она прижала ладонь к губам, словно ее оскорбили слова мужчины.
Они принялись ссориться, а пианист и трио скрипачей в оркестровой яме заиграли мелодию с резким ритмом, чтобы подчеркнуть напряженность их отношений.
В конце концов мужчина оттолкнул женщину, сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил пистолет. Она в ужасе вскинула руку, спустя секунду он выстрелил, и на ее груди расползлось красное пятно. Фортепьяно и скрипки заиграли крещендо.
Один из зрителей, казалось, был захвачен разыгравшейся на сцене драмой в значительно большей степени, чем остальные. Пульс у него участился, пальцы судорожно вцепились в программку. Актриса играла превосходно. Она чрезвычайно натурально упала на пол и застыла, словно мертвая.
Мужчина в черном кивнул в направлении бокового занавеса, и из-за него на сцену вышел еще один мужчина – в длинном коричневом пальто и шляпе «дерби». Они вступили в оживленную беседу, показывая пальцами на лежавшую женщину и в сторону кулис. Пока они жестикулировали, занавес медленно раздвинулся, и за ним появился большой стеклянный чан – десять футов в высоту и такой же в ширину, с прикрепленной сбоку металлической лестницей. Перед чаном располагался большой ящик.
Придя к согласию по поводу того, что следует делать дальше, мужчины подняли женщину и положили ее в ящик, после чего заперли его крышку с помощью двух больших висячих замков. Под аккомпанемент стаккато фортепьяно и скрипок они взяли ящик, поднялись с ним по лестнице и бросили его в воду.
Музыка внезапно смолкла, и зрители затаили дыхание, наблюдая за тем, как ящик медленно опускается на дно чана.
Когда ящик достиг дна, прозвучала барабанная дробь, но мужчины не обратили на это внимания. Актер в цилиндре начал передавать по одной несколько серебряных монет своему подлому сообщнику, и вдруг тот вздрогнул, бросив взгляд в сторону. На другом конце сцены поднялось облако тумана, из которого возникла фигура в белом.
Мужчина в черном тоже повернул голову в сторону призрака. Это была та самая женщина, которую они несколько секунд назад похоронили в чане с водой, одетая в белую прозрачную ночную рубашку. Сообщники с перекошенными от ужаса лицами бежали со сцены.
Публика разразилась аплодисментами. Никто не мог понять, как им удалось сделать это. Туман быстро рассеялся, и было хорошо видно, что женщина стоит на расстоянии пяти ярдов от чана. Ящик, как и прежде, находился на его дне.
Зритель, завороженный этим спектаклем, не спешил присоединяться к аплодирующей публике. Его пальцы продолжали сжимать программку. Из головы у него не шло кровавое пятно на белом платье.
Актеры вернулись из-за занавеса, встали рядом с «убитой» женщиной и вместе с ней принялись раскланиваться. Он выждал некоторое время и отправился за кулисы.
Там уже стояла очередь желающих взять автограф у Лилиан Рассел. Когда девушка, принимавшая участие в представлении Беллини, увидела, что он направляется к ней, она повернула голову в сторону очереди, словно давая ему понять, что это ошибка с его стороны. К ней никто из зрителей не обращался.
– Нет-нет, именно вас я хотел увидеть, чтобы выразить свое восхищение, – сказал он, приблизившись к молодой актрисе. – Замечательное представление. Поистине завораживающее.