— Ни в коем случае. Но куда вы сорвались так поспешно? Надо отметить наше понимание друг друга, точнее, понимание правильных законов правильной игры. Выпьем по рюмочке. — Он слегка повернулся, поднял руку и позвал: — Господин Чанг! На минуточку.
Илья увидел, как невысокий худенький человек с раскосыми глазами то ли японца, то ли корейца, в скромном костюмчике, с фотоаппаратом «Никон» последней модели (очень дорогая штука) на шее обернулся на зов и быстрыми шажками устремился к ним.
Больше всего владелец «Никона» был похож на обычного туриста из дальневосточных стран.
— А вы все-таки пришли под охраной? — насмешливо спросил Илья. — В камере фотоаппарата у него спрятан ствол пистолета? Стреляет при нажатии кнопки фотоспуска?
— Как можно! — высокомерно обиделся Куприянов. — Никакой охраны! Мистер Чанг — главный повар моего ресторана! Я перекупил его за немыслимые деньги!
— Здравствуйте, здравствуйте, — усиленно кланялся Чанг Илье, произнося русские слова с характерным присвистом, как это получается и у корейцев, и у японцев.
— Мистер Чанг, мы хотим по рюмочке а-ля фуршет.
С какой-то непостижимой скоростью Чанг метнулся к большой кожаной квадратной сумке, раскрыл ее и через несколько секунд предъявил на круглом подносе два стакана с выпивкой и два бутерброда.
— За ветер в наши паруса, — сказал Куприянов, приподнимая стакан.
— Со знакомством, — без улыбки ответил Илья, залпом выпил свою порцию, определил, что глотает хорошее разбавленное виски, взялся за бутерброд, и тот обжег ему рот пряной и сладкой мякотью незнакомых приправ.
— Знатная закуска, — похвалил он. — Японская?
— Корейская, — поправил Куприянов. — Мистер Чанг выдающийся специалист своего дела. Как-нибудь загляните в мой ресторан, обещаю вам море наслаждений.
Продолжая светскую легкую беседу о живописи, дожде и московской жизни, они выпили еще и преувеличенно вежливо простились, словно старые, закадычные друзья.
— До свиданья, до свиданья, — подсвистывал Чанг, все так же усердно кланяясь, и в раскосых глазках его светилась радость, словно он имел счастье встретиться с самим Буддой.
Илья добрался до автостоянки у отеля «Метрополь», где парковал свою машину, сел к рулю и в сгущающихся сумерках поехал через город к Щелковскому шоссе, где Сашка Корвет держал небольшую автостоянку — только для машин иностранных марок. Такое уж у него было завихрение в натуре: отечественные «автоизделия» за автомобили не признавал и наотрез отказывался выделять им место, какие бы деньги ни предлагали.
До заведения Корвета Илья добрался за полчаса, благо улицы были на редкость свободными. Но за эти полчаса рассеянного раздумья за рулем его мысли приняли иное направление. Конечно, можно было и следовало побороться с фальшивым джентльменом Куприяновым. Для этого имелись и силы, и друзья-помощники. Можно было затянуть переговоры, при следующей встрече слегка вытащить из ножен кинжал ответной угрозы, намекнуть хотя бы на то, что владелец ресторана не так уж и сам защищен, ибо по восточной поговорке — «живущему в стеклянном доме не следует кидать в соседей камнями». Да, позиции Куприянова не были уж столь непробиваемыми, тем более что ситуация с безвестным трупом тоже казалась шаткой. Но, с другой стороны, собрав воедино все свои дела сегодняшнего дня, Илья пришел к выводу, что деньги лучше отдать. Не девяносто тысяч, конечно… Закончить дело было самым разумным. Шли бы они все к черту — эти уголовники, балующиеся живописью, владельцы восточных ресторанов. Так будет проще и ясней. Нельзя все время выигрывать — надо уметь и проигрывать.
Дождь прекратился, когда Илья добрался до автостоянки Корвета.
Он прошел в ворота и поднялся по ступеням в будку, которая высилась над автоплощадкой, словно сторожевая вышка над концлагерем.
Верхняя площадка будки была остеклена со всех сторон, так что просматривались все подходы к объекту, ворота и вольер с четырьмя собаками, которых выпускали на ночь. Предприятие давало Корвету деньги на безбедное существование, но их не хватало на удовлетворение повышенных потребностей души, до которых Корвет был весьма охоч. А свою алчность до денег он объяснял тем, что все прочие красавцы-мужчины, вроде Ильи, получают радости жизни и удовольствия бесплатно, а ему, убогой уродине, за все приходится платить звонкой монетой, поскольку на халяву с ним даже пьяная проститутка в театр не пойдет! Кокетничал, конечно, потому что его дикий вид саблезубого неандертальца был столь необычен, что, слегка пообвыкнув, женщины находили в нем оригинальную прелесть, и он пользовался неизменным успехом, ничуть не проигрывая любому записному красавцу.
Корвет полулежал на диване и давал указания двум охранникам ночной смены, которых выпроводил прочь, едва увидел Илью.
— Привет, — сказал он с непривычным смущением на темном лице. — Как твои боевые раны?
— Салют. Ничего, хромаю потихоньку. — Илья плюхнулся в глубокое кресло. — Ситуация у нас перекосилась, Сашок. На нас наехали. Не очень серьезно, но призовые деньги и ружье придется отдать.
— Это еще почему? — сердито спросил Корвет и поглядел вниз, на площадку, словно его — хозяина — там что-то очень озаботило.
Этот уклоняющийся взгляд приятеля слегка насторожил Илью, но он сказал спокойно:
— Так будет лучше, Корвет. Они взяли нас за хобот. Спартак — в заложниках. Собственно говоря, в той игре неправы были обе стороны, по моему понятию.
— Они начали первые. Из штуцера начали стрелять. Я же вынужден был его отнять, чтоб тебя не прикончили!
— Это так… Но почему ты мне не сказал — зачем тебе потребовалось… убивать парня на мотоцикле? Это опасная игра, Корвет.
— Убивать? — Корвет повернулся.
— Да, дорогой. Можешь поехать и взглянуть на труп в городе Сычевске. Тебе все равно придется туда ехать, чтобы вернуть штуцер.
— Во-первых, я никого не убивал, — угрюмо и без особой уверенности ответил Корвет. — Во-вторых, с какой это стати линять с ходу перед всякой шпаной?
— Убил ты кого или нет — это дело твое! — резко сказал Илья. — Я об этом и знать ничего не хочу. Но ситуация такая, что нам выгодней эти деньги отдать! Я не хочу разбираться с этими придурками! Зачтем в досадный прокол нашей деятельности, и точка. У кого деньги? У Риммы?
Корвет отвернулся и ответил негромко:
— Денег нет.
— Как нет?! — подскочил Илья. — Совсем нет?
— Ни цента, — все так же не поворачиваясь, ответил Корвет. — Твою долю мы вернем тебе через неделю-другую, но…
— Да подожди ты о моей доле! — завопил Илья. — Куда деньги делись?!
— Да понимаешь в чем дело… Пригласили мы с Риммой врача нашего — старика Евгения Григорьевича в ресторан, чтоб отметить твое здоровье, выпили, а потом сдуру завалились в казино… На всю ночь.
— И продулись до трусов?!
— Раздели нас подчистую. Как детей обули.
— Ну и мерзавцы! — захохотал Илья. — Ай, молодцы-удальцы! Ладно, старик врач — новичок, но ты-то сам казино держал, знаешь, что к чему!
— Да так… Сорвались, в азарт вошли… Но свои баксы ты получишь. Я отдам.
— Да при чем тут мои баксы! Вот ведь негодяи, как вам не стыдно было без меня проигрываться?! Почему меня не позвали?!
— Мы тебе звонили, но не нашли… Не обижайся, хорошо?
— Да какие там обиды, — отмахнулся Илья. — Проиграли так проиграли. Се ля ви. Это вас, конечно, не крупье завел, а Римка раскрутилась! Где она, кстати?
Корвет тихо засмеялся.
— В Ивантеевке, у Евгения Григорьевича. Зализывает раны и боится тебе на глаза показаться. Илья, здоровьем мамы клянусь, я эту мразь не убивал. Сначала, когда тот скот штуцер вынул, я у него его отнял и морду всем набил. И понял, что кейс с деньгами они подменят. Побежал, а по дороге наткнулся на мотоциклиста с таким же кейсом…
— Шлепнул мотоциклиста из штуцера, взял кейс с деньгами, чем и восстановил справедливость! А клиенты избили Спартака, сцапали Римму и дали деру! Картина до конца ясная и радостная. Но в ней фигурирует ТРУП! Это уже далеко не шуточки. И я верю господину Куприянову, Корвет, что труп — существует! Он не из тех, кто будет так дешево блефовать!