Машина даже не вильнула при этом маневре. Полковник плавно закончил торможение, прижался к обочине, остановился, вышел из машины, обошел ее, вытянул из салона бесчувственное, а может, уже и безжизненное тело Лученкова и отволок его через кювет за кусты. Тут же вернулся назад, покопался в багажнике и сунулся к Илье с белым нейлоновым шнуром в руках. Тихо засмеялся и сказал:
— Давай-ка, Илюша-джан, я тебе и копыта стреножу. Ты человек горячий, сейчас сидишь, варианты считаешь и можешь всяких глупостей натворить.
— А дальше что, дорогой начальничек?
Шершов стянул с головы маску, улыбнулся и принялся туго перетягивать ноги Ильи шнуром.
— Не спеши. Мы еще успеем, Илья-джан, и поговорить, и оскорбить друг друга, и снова помириться. У нас с тобой впереди прекрасная, даже шикарная жизнь.
Шершов сел за руль, врубил скорость, разогнал машину и спросил весело:
— Давно понял, ху из ху?
— Минуту назад. На твое счастье. Нет. Минуты три назад. Когда Харламов пристрелил твоего холуя — аквалангиста Череду. Что ж ты его бросил в холле, может, он жив?
— Второй холуй о нем позаботится, — беспечно ответил Шершов. — Ему за это уплочено. Да ты и рад должен быть, что Череде крышка! Он же тебя чуть не утопил на берегах Крыма!
— Куда мы едем, Шершов? — спросил Илья.
— Слушай, неужели трудно догадаться? К полудню пересечем границу одной прибалтийской республики, тайной тропой, понятно, мимо всяких там постов. А через день-другой будем в Швеции… А там нас встретит твой хороший знакомый — Рихард Зонне.
— Подожди! — поразился Илья. — Так Зонне все-таки иностранец?
— Чистой воды! — засмеялся Шершов. — Самый натуральный иностранец, самый лихой представитель одной оч-чень крупной фирмы, которая и обеспечит наше с тобой будущее. Харламов поймал на крючок господина Рихарда Зонне года два назад, да не сдал куда надо, потому что о себе заботился. И они крутили всякие мелкие делишки. Ну, а у меня с господином Зонне вполне нормальные, коммерческие отношения.
— Провернешь дело, Шершов? Уверен?
— Ты же видишь, Илюша-джан, как у нас складно все выстраивается! Один только раз ты меня чуть не застукал.
— Ага. Когда ты на дачу Всесвятских полез в поисках «Дельты»… Вот черт, и как я не догадался, что ты потом неделю дома отсиживался, больным сказался, чтоб никто не видел у тебя порезов на лице от стекла! Ты ж окно мансарды собственной башкой пробил!
— Хоть поздно осмыслил, но правильно, — одобрил Шершов.
— Послушай, — напряженно раздумывал Илья. — Ты мне голову пистолетом разбил, я что-то туго соображаю. Зачем я-то тебе нужен?
— Голова твоя подживет, потому что она нам нужна. Нужна, чтобы разобраться в «Дельте». Я в этих вопросах нанесения скрытых знаков на деньги и всякие документы ни хрена не понимаю. Меня бизнесмены запросто обмануть могут. С тобой надежней. Я не жадный, из пятидесяти процентов работать будем! Главное — не продешевить, Илюша-джан! У нас в руках драгоценный метод! Весь мир за него ухватится, все казначейства!
— Может быть…
— Не может быть, а точно! Потому, что рядом с тобой — я! Ты в своей науке силен, а больше ничего не умеешь! Так ведь и не понял, как события вокруг тебя разворачивались, а? На Лученкова, на Куприянова бочку катил, а ведь все дело под своим тайным контролем держал — Я! Просто смешно было наблюдать, как Лученков с помощью своего компаньона по бизнесу Куприянова принялись тебя уголовной сетью опутывать! Ну, уж и выдумка! Не первого, прямо скажем, сорта! А почему ты не отдал «Дельту» Лученкову? Ведь он на тебя нажимал, я же знаю.
— Были причины… Да и просто не хотел. Это же моя работа и Всесвятского. Что бы я за нее получил? Орден?
— Логично. Ты когда понял, что идет охота на «Дельту»?
— Не сразу, — вяло откликнулся Илья. — Я одно звено в цепи выпустил… Всесвятский-Лада сам сделать копию микрофильма не мог. Он заказал ее сделать лаборанту Череде, и тот, пока делал копию — понял, что к чему.
— Пока правильно, — кивнул из-за руля Шершов.
— Но сам Череда в таких сложных вопросах дурень дурнем… И потому пошел к тебе. Услышал, наверное, что ты монографию Всесвятского составляешь. Ну, вы поняли друг друга, начали искать «Дельту». На даче Всесвятских, у меня, потом прижали Валентину и убили ее, чтоб она ничего мне не сказала. Примитивно ты работал, Шершов… Куприянов с Харламовым хотя бы потоньше были — они параллельно тебе действовали. Хоть на какую-то психологию опирались, втягивали меня в свои тенета… Харламов под их руководством провокацию через Зонне устроил, а я ее понял лишь наполовину. Но ты выиграл. Они не подозревали, что ты контролируешь каждый их шаг.
— Кое в каких деталях ты ошибаешься, но в целом модель правильная. А что касается примитивности, то простые действия и маневры — самые лучшие. Это кто сказал, Илюша-джан? Это сказал Наполеон! Да и задача у нас была простая! Дождаться момента, когда «Дельта» всплывет на поверхность. Вот она и всплыла.
— Глупо это все, Александр Викторович. Особенно побег за границу. Сейчас и здесь можно неплохо раскрутить «Дельту».
— Нет, Илья-джан, — строго сказал Шершов. — После того как в октябре девяносто третьего года из танков по парламенту стреляли, я понял — это не страна! Не страна для нормального человека. В ней могут жить только уроды! Процветают здесь только жулики! Все воруют! И «Дельту» ты здесь не продашь! Украдет у тебя ее тот же Лученков, уж поверь мне! К черту этот перманентный российский бардак! Во всей нашей истории не было ни единого десятилетия, ни единого года, когда русские люди жили сытно, свободно и счастливо! Ни одного года за тысячу лет! Такого рекорда не поставила ни одна нация мира! У всех были и трагичные, и счастливые времена! Мы — в постоянном дерьме. Были, есть и будем!
От навалившейся внезапной слабости у Ильи не хватило сил на возражения, да и что тут возразишь? Он попытался усесться поудобней. Со скованными руками и связанными ногами сделать это оказалось непросто. Случайно он бросил взгляд в зеркало обратного обзора и вдруг увидел, что за ними сверкает на дороге мотоциклетная фара… Мотоцикл явно пытался догнать «волгу»… У «харлей дэвидсона» достаточно мощности, чтобы действительно догнать их, да толку что? Что они сделают — девчонка и вечный полуинвалид?
Шершов пока преследования не замечал. И требовалось отвлечь его.
Илья сказал игриво:
— Послушай, Шершов-джан, а меня твои планы не устраивают!
— Что так?
— Да неохота мне отсюда сваливать!
— Брось, Илюшка! К новой, красивой жизни быстро привыкнешь!
— Само собой, — Илья не отрывал глаз от мелькающей в зеркале мотоциклетной фары. — Но, понимаешь, мне здесь нравится.
— Нравится?!
— Ну, да! Покарабкается ли Русь-матушка наверх или рухнет в пропасть, но это все-таки наше болото! Давай останемся?
— Поздно, Пересветов, — ровно ответил Шершов. — Кровь у нас на руках. Обратной дороги нет… А это что еще за фокусы?!
Восклицание относилось к ревущему мотоциклу, который почти догнал «волгу» и теперь повис на «заднем колесе».
— Это что, Спартак, что ли? — удивился Шершов.
— Не знаю.
Шершов весело засмеялся и вдавил педаль акселератора. Мощный форсированный двигатель рванул автомобиль так, словно его пнул в зад слон. Они промчались через лес и вылетели на участок дороги, круто забиравший по насыпи в гору.
Но мотоцикл не отставал.
— Ну, ладно! — захохотал Шершов. — Сейчас я покажу этим цуцикам, как старый автогонщик обрывает хвосты! Они меня запомнят!!!
Илья медленно подтянул связанные ноги почти под подбородок и повернулся лицом к Шершову. Шины автомобиля завизжали на предельной скорости, которую только мог предложить мощный мотор.
Упрямый мотоцикл висел на хвосте, и предугадать его маневр было невозможно, а скорее всего у мотоциклиста и не было в уме никакого маневра, а просто катился следом, чтобы проследить направление и конечную цель поездки.
Шершов полностью сосредоточился на гонке. Краем глаза он косился на догоняющий мотоцикл, выжидая момент для маневра.