Я сидел и молчал, не зная что ответить ему. Что тут скажешь? Инспектор поймал меня с поличным, а я даже не заметил, что прокололся. Наверное, не стоило быть таким беспечным. Я вздохнул и с тоской подумал о сигарете.
— Знаете, что мне нравится в вас, сэр? Вы всегда говорите прямо.
— Иначе нельзя, при моей-то должности.
— Что врачи говорят о… м-м-м…
— О раке? Не надо бояться этого слова. На сегодняшний день ситуация не из лучших, Дэннис. Повезет — я поправлюсь, но шансов мало. Впрочем, как и у тебя.
Меня охватил внезапный приступ страха.
— Что вы имеете в виду, сэр?
Он вновь замолчал, но почти тут же продолжил:
— Ты мне всегда нравился, Дэннис. Намного больше, чем я это тебе показывал. Мне нравилось, что ты никогда не отступаешь. У тебя есть характер и смелость, а это сегодня большая редкость. Поэтому я хочу, чтобы ты был осторожен.
— Что заставляет вас говорить так? — спросил я, сохраняя спокойствие в голосе. — Вы знаете что-то, о чем не знаю я?
— До тебя у меня были посетители. — Уэлланд вздохнул. — Двое мужчин из отдела по борьбе с уголовными преступлениями.
Значит, меня подозревали. Я понимал, что это возможно, еще когда увидел в газете фоторобот, но все равно сейчас с трудом скрывал свой испуг.
— Что они сказали обо мне?
— Задавали много вопросов.
— Что их интересовало?
— Характер, высказывания… и все такое. Они хотели знать, не водились ли у тебя лишние деньги, не было ли у меня подозрений, что ты… берешь взятки. — Уэлланд сделал акцент на последних словах.
— Что вы ответили им?
— Что ты хороший полицейский и про тебя нельзя сказать ничего плохого, кроме того, что иногда тебе уж очень сильно хотелось получить от задержанного признание.
— Спасибо вам, сэр.
— Что бы ты там ни сделал, Дэннис, будь осторожен. Потому что они тебя подозревают.
Пару минут я сидел, ничего не говоря и не двигаясь, пока до меня не дошла вся значимость услышанных мной слов. Странно, но я почувствовал облегчение от того, что Уэлланд не связывал меня с тем преступлением у «Тихой пристани». Не думаю, что смог бы перенести осуждение человека, которого я уважал.
— Не переживайте, сэр. Ничего серьезного не случилось, поверьте.
— Конечно. Я понимаю.
И снова повисло молчание. Наконец я поднялся и сказал, что мне пора идти.
— Нужно о многом подумать, — добавил я.
— Постарайся не привлекать к себе внимания, — посоветовал мне Уэлланд. — Побудь какое-то время паинькой.
— Попробую.
— Ты хороший коп, Дэннис. И спасибо, что зашел навестить меня. Я очень ценю твое внимание.
Я улыбнулся и тихонько похлопал его по руке.
— Вы этого заслуживаете, инспектор.
Он одобрительно кивнул, и я направился к выходу.
— Меня удивил только один их вопрос, — проговорил он, когда я уже был у двери.
Я остановился и, обернувшись, спросил:
— Какой, сэр?
— Почему-то их очень интересовало, хорошо ли ты стреляешь.
Я пожал плечами.
— Вы же знаете, как у них там все устроено. Спрашивают то, что положено по протоколу. Может, они хотят повесить на меня еще пару убийств?
Уэлланд слабо улыбнулся:
— Никогда не угадаешь, что у них на уме.
Я отвел глаза, надеясь, что мне удалось изобразить понимающий взгляд.
Глава 26
Они взяли мой след и шли по нему быстро, опережая меня на шаг. С каждым часом у меня оставалось все меньше возможностей для маневра, и я понимал, что если не смогу быстро принять правильное решение, моя жизнь в два счета закончится. Останется только жизнь за решеткой, где я буду отделен от остальных заключенных ради своей же безопасности. И сколько лет я там проведу? За тройное убийство — лет тридцать, не меньше. А может, всплывет и четвертое.
Подумать только, тридцать лет без единого глотка свободы!