В тот вечер я сидел в «Китайце» за угловым столиком, пил скотч, который никак не мог успокоить мои нервы, и пытался найти выход из сложившейся ситуации. Итак, меня подозревали. Патрульный, который остановил меня в тот день, увидел фоторобот и дал показания. Вероятно, детективы уже раздобыли мою фотографию, чтобы показать главному свидетелю — девушке из гостиницы, и скорее всего она указала на меня как на убийцу. Интересно, хватит ли этих показаний для того, чтобы задержать меня и предъявить обвинение? И почему они не спешили делать это? Возможно, хотели, чтобы я привел их к тому, кто заказал убийство. А может, надеялись собрать побольше доказательств моей вины и уж потом поймать меня в ловушку. Очевидно, учитывая мою роль в совершенном преступлении, они понимали, что бесполезно предлагать мне сотрудничать с полицией в обмен на обещание смягчить наказание. Я бы не стал им ничего рассказывать, как бы они на меня ни давили.
Кроме того, ситуация была еще и очень постыдной. Действующий офицер полиции, занимающий достаточно высокий пост в правоохранительных органах, проработавший семнадцать лет и имевший практически безупречную репутацию, — и вдруг арест за убийство трех человек! Никто из вышестоящих чиновников не хотел бы такого развития событий, по крайней мере до тех пор, пока не будут обнаружены бесспорные доказательства моей вины. Это давало мне шанс на спасение от незавидной участи заключенного.
Я был уверен, что на сегодняшний день за мной велось непрерывное наблюдение. Для них упустить меня было гораздо хуже, чем арестовать, потому что информация о том, что преступника подозревали, но ему удалось ускользнуть, могла стать достоянием общественности.
Я допил скотч и непринужденно оглядел бар, стараясь вычислить, кто из посетителей может быть агентом полиции. Если за мной отправили приглядывать лучших из лучших, догадаться будет непросто. Но им, в свою очередь, намного сложнее работать, когда объект подозревает, что за ним ведется слежка.
В дальнем углу бара я приметил мужчину средних лет, беседовавшего о чем-то с Джоан, хозяйкой заведения. Он был одет в дешевый черный костюм, его галстук, повязанный на рубашку с расстегнутой верхней пуговицей, сбился на бок. Я понаблюдал за ним пару секунд, а потом переключил внимание на других людей. Неподалеку что-то обсуждали двое бизнесменов, которые показались мне знакомыми, в стороне группа молодых ребят столпилась вокруг музыкального автомата. Две пары сидели за столиками в разных концах помещения: одну я узнал, а другую никогда раньше здесь не видел. Эти мужчина и женщина явно скучали и ничего не говорили друг другу, поэтому я решил, что они, скорее всего, супруги со стажем. Женщина подняла голову и поймала мой взгляд, но в ее глазах я не увидел и тени испуга, который мог бы говорить о том, что ее рассекретили. Напротив, она слегка смущенно улыбнулась мне. Ее спутник ничего не заметил, поэтому, прежде чем отвернуться, я послал ей улыбку в ответ.
Кроме тех, кого я успел разглядеть, в помещении было еще человек двенадцать. Они сидели за своими столиками, пили и вели непринужденные беседы. Я старался ни на ком не задерживать взгляд: не хотелось бы, чтобы группа слежения — конечно, если таковая была — поняла, что я их вычислил. Если это произойдет, меня сразу же возьмут под стражу, догадавшись, о чем со мной говорил Уэлланд. Я не мог этого допустить.
Инспектор сделал мне одолжение, прикрыв мою задницу и предупредив о происходящем, несмотря на заданный ему вопрос о том, как я стреляю. Многие люди в такой ситуации забыли бы о своих симпатиях и выложили бы все, что знали. Но не Уэлланд. Хотя, прокручивая в уме нашу с ним беседу, я был уверен, что видел в его глазах сомнение. Если бы инспектор знал обо мне правду, наш разговор сложился бы по-другому. Моим преимуществом было то, что мало кто из моих знакомых мог поверить в то, что я был способен на убийство.
Я закурил сигарету, размышляя о том, что удерживало меня от бегства. Теперь уже ситуация не могла рассосаться сама собой. Детективы, ведущие расследование, будут искать, пока не найдут то, что им нужно. Потом, так или иначе, они меня арестуют. И если Джин Ашкрофт узнает об этом, она, скорее всего, пойдет в полицию и расскажет о Данни. Перспектива — хуже не придумаешь…
Данни. Я еще раз звонил ему на мобильный, когда выходил из больницы, надеясь, что он возьмет трубку и скажет, что сидит на берегу моря и попивает «Пину коладу». Но телефон по-прежнему был выключен. Я попробовал набрать его номер сейчас, и опять безрезультатно. Чем дольше Данни не отвечал на звонки, тем сильнее я подозревал, что с ним случилось что-то плохое. А это значило, что у меня появилась еще одна проблема. Реймонду и его деловым партнерам не было никакого интереса оставлять меня в живых. Если они узнают о происходящем, то придут и за мной — если уже не собрались это сделать. Как ни крути, оставаться здесь мне было нельзя, иначе меня ожидало незавидное будущее.