Я вас пригласил сюда для разговора с единственной целью — поставить в известность о том, что Люк, Кестер и я ничего не расскажем о связи Торпа с вашей дочерью, если вы не расскажете сами. Все зависит от вас. Причина для убийства очевидна и без этого.
Встаньте!
Джордан поднялся со стула. Формально он, конечно, стоял, но фактически это вряд ли можно было назвать вертикальным положением. Он дрожал всем телом, рот широко раскрылся.
— Я-я-я н-н-не… — заикаясь, начал он. — Я н-н-не… вы не им-меете п-права…
— С ним сейчас будет истерика, — холодно заметил Кестер.
Фокс подошел к Джордану и остановился прямо напротив него, вперив пристальный мрачный взгляд во внезапно посеревшее и обрюзгшее лицо. Рука его вдруг стремительно взлетела и с резким, громким шлепком опустилась на щеку Джордана. Тот чуть не упал, но, восстановив равновесие, медленно и мучительно выпрямился. Теперь он стоял прямо. Он посмотрел на Фокса и твердо, уверенно сказал:
— Благодарю. Со мной все в порядке. Чего вы от меня хотите?
— Пойдемте. — Фокс кивнул на дверь. — Я за вами.
В библиотеку. Нужно встретиться с Дервином.
Пока они выходили — Джордан ровным, уверенным шагом, Фокс следом, чуть позади, — холодные, бесцветные глаза Кестера следили за ними. Люк не смотрел на них. Голова его склонилась, глаза были закрыты, словно у проповедника, готовящегося прочитать молитву перед своей паствой.
Глава 22
Мужчина с загоревшим до черноты, но гладко выбритым лицом, в голубой хлопчатобумажной рубашке, еще достаточно чистой, потому что был понедельник, середина дня, заботливо переправлял стадо джерсейских коров через мощеную дорогу с пастбища на скотный двор. Увидев приближающуюся машину, он недовольно чертыхнулся. Какой бы умелый водитель ни сидел за рулем, животных все равно нервирует появление автомобиля; а если нелегкая занесла сюда ньюйоркца, возвращающегося с воскресного отдыха, то предсказать, что может произойти, невозможно. Фермер остановился посреди дороги, глядя на подъезжающего лихача, и облегченно вздохнул, когда автомобиль сбавил скорость и прокатился еще шесть футов, сворачивая на обочину, чтобы объехать стадо сзади. Но тут еще две коровы ступили на дорогу, и, сдавшись, машина остановилась прямо напротив мужчины. Глянув на двух пассажиров, фермер узнал симпатичную девушку, которая неделю назад на миг отвлекла его внимание от коров. Рядом с ней за рулем сидел мужчина, явно горожанин, лет на десять старше девушки.
Девушка улыбнулась владельцу стада через открытое окно.
— Привет! Какие замечательные коровы!
Он скосил на нее глаза.
— Сегодня вы, кажется, не так сердиты, как в прошлый раз, — отметил он.
— Я не сердилась — я беспокоилась.
— Сегодня не скажешь, что вы беспокоитесь.
— А я уже и не беспокоюсь больше.
Дорога освободилась, и машина двинулась вперед. Через две минуты, покрыв еще пять миль пути, она свернула к дому Фокса, известному среди местных жителей под названием «Зоопарк». Извилистая дорога вела через небольшой ручей, обегала вокруг дома и заканчивалась широкой, посыпанной гравием площадкой, дальней границей которого служил огромный каменный сарай, превращенный в гараж. Справа слышались голоса. Стоило мужчине выйти из машины, как к ним подбежали три собаки и обнюхали, производя опознание. Из небольшой двери в дальнем углу сарая выглянул человек; одного взгляда ему было достаточно, чтобы все понять и исчезнуть.
— Они развлекаются: бросают подковы, — сказал Эндрю Грант своей племяннице. — Я и не знал, что Торп с сестрой будут здесь.
— И я тоже, — ответила Нэнси. На щеках ее выступил румянец.
Текумсе Фокс с парой подков в левой руке подошел к ним, чтобы поздороваться. Следом за ним приблизились Джеффри и Миранда. Дэн Пейви ответил на приветствие издалека и отвернулся, словно собираясь покинуть праздничную сцену, но потом передумал и остался.
Подавая Фоксу руку, Нэнси заметила тоном вежливым, но слегка недовольным:
— О, я и не знала, что у вас гости.
— Нет, это не гости, — объяснил Фокс. — Мистер Торп заскочил сюда, чтобы договориться насчет фотографии, а я сказал ему, что вы сегодня приедете к нам ужинать. Тогда миссис Пембертон предложила поужинать со мной у меня же, а не у нее в доме.
Нэнси нахмурилась.
— Вы что, говорите о моей фотографии?
— Да, о ней.
— Он не может договариваться об этом с вами. Она ведь моя.
— Он говорит, что это часть имущества его отца. И настаивает на своем.
— Послушайте, Грант, — Джеффри смотрел на нее с решительным видом, — дядя передал вам разговор, который был у нас с ним вчера?
— Да, — неохотно кивнула она.
Так, значит, вам известно о том, что скоро откроется издательская фирма под названием Грант и Торп»?
— Да.
— Ну? Вы что же, хотите помешать процветанию фирмы, посеяв вражду между младшим партнером и племянницей старшего партнера?
— Наши личные отношения не имеют ничего общего…
— Увидите, имеют или нет. Вам приходилось когда-нибудь бросать подковы?
— Да.
— Знаете, как трудно бросить ее так, чтобы она наделась на гвоздь?
— Да, это трудно. Почти невозможно.
— Правильно. У меня есть предложение. Если я попаду на гвоздь с этой подковой с одного раза, то фотография моя, мы с вами немедленно миримся и в знак этого я вас целую. Договорились?
Всем своим видом Нэнси выражала презрение.
— Вы хотите сказать, что попадете с первого раза?
— Да.
Она насмешливо расхохоталась.
— Давайте! Тогда получится, что не я, а вы сеете вражду.
— Вы принимаете мое предложение?
— Конечно, почему бы нет?
Джеффри развернулся на каблуках, прошел к ближайшему ящику для глины, занял позицию и, решительно выпятив подбородок и не отрывая глаз от торчащего в сорока футах гвоздя, швырнул подкову. Движение вышло неумелым; подкова, вихляя, как пьяная, завертелась в воздухе, сбила глину с дальнего угла противоположного ящика, бешено закрутилась, сделала последний слабый поворот вокруг оси и лениво упала, обхватив гвоздь своими железными объятиями.
— Боже мой, — пробормотал Джеффри с благоговейным ужасом, изумленно уставясь на подкову. — Это судьба! — Затем, повернувшись, он подскочил к Нэнси.
Она бросилась прочь от него. То было не отчаянное и паническое бегство от опасности, а намеренный и хорошо рассчитанный бросок в поисках защиты; он был таким неожиданным, что чуть не опрокинул самого защитника — мощного Дэна Пейви. Он покачнулся, но удержался на ногах. Нэнси прильнула к Дэну и, обвив его шею руками, прошептала на ухо:
— Не разрешай ему!
Руки Дэна обняли ее. Джеффри Торп, остановившись напротив, потребовал:
— Отпусти ее! Убери руки! Я прошу тебя, потому что не могу применить силу. Ты ведь ранен.
— О! — воскликнула Нэнси. — Я совсем забыла! Твоя рука!
Она попыталась выскользнуть из объятий.
— Рука в порядке, — пробасил Дэн. — Перестань вырываться. Соглашение выполнять тебе все равно придется. Жульничать нельзя. Договаривались, что, если он попадет, ты разрешишь себя поцеловать. Ты согласилась.
Собираешься ли ты позволить ему тебя поцеловать?
— Нет.
— Ладно, тогда я сам это сделаю.
И он сделал. Забыв об остальных, они стояли обнявшись и не могли оторвать губ друг от друга.
Через десять секунд Дэн сказал:
— Кажется, это произвело впечатление. Да?
— Да, — ответила Нэнси и перевела дыхание. — Отпусти меня, я хочу осмотреть твою руку.
Улыбнувшись, Текумсе Фокс метнул подкову.