— Отчасти, — невозмутимо отозвался тот.
Ответ откровенно взбесил Гарри.
— Ты еще до моего приезда решил устроить это идиотское представление? И ответить отказом на мое предложение?
Макс, не ответив, нажал кнопку пульта дистанционного управления, и две половинки глобуса захлопнулись, закрыв собой стеклянную сферу. Пульт юркнул обратно в карман.
Но Гарри разбушевался.
— Ты даже не собирался принимать предложение из Вегаса! — кричал он. — Даже не собирался позволить Кассандре помочь тебе, уж не говорю о том, чтобы объявить ее имя в афишах. Даже не собирался хоть чуть-чуть улучшить свою идиотскую программу!
С гримасой отвращения Гарри вернулся к столу.
— Благодарю, — рявкнул он. — Теперь мне предстоит долгая поездка в Бостон после такого удачного визита к тебе.
— Когда ты, столь изящно выражаясь, говоришь о приглашении из Вегаса, ты имеешь в виду мое участие в низкопробном шоу в этом городке? — мягко поинтересовался Макс.
— Берем, что имеем, дружок, — угрюмо буркнул Гарри, засовывая контракт в портфель.
— Как, например, «Наш колдун Макс», роль полоумного ведущего в детском шоу на телевидении? — продолжал мой сын. (Я мысленно простонал, поскольку и понятия не имел о таких оскорбительных предложениях.)
— Они предложили неплохие деньжата, — огрызнулся Гарри. — И если бы у тебя была хоть капля мозгов, ты ухватился бы за это предложение.
— Наверное, мне следовало ухватиться и за предложение участвовать в программе «Волшебный мешочек Душки Делакорте» для дошкольников?
— Они предлагали деньги, Макс. Де-е-ень-ги-и-и!
«Макс, прошу тебя, двинь ему как следует!» — кричал мой измученный мозг.
Гарри звучно захлопнул портфель, швырнул его на стул и повернулся к Максу.
— У меня есть для тебя новость, дружище, — сказал он. (Этот человек даже улыбался сейчас, когда говорил.) — Может быть, ты еще не знаешь, но Великий Делакорте всем надоел. Со всеми своими заумными штучками. Сегодня люди хотят смеяться, веселиться. Хотят, чтоб их развлекали за их денежки.
— Хотят пошлостей? — наседал Макс.
— Представь себе.
— Избитых шуточек?
— Ты, как всегда, прав.
— Слащавых припевов?
— Ты, оказывается, соображаешь. — Гарри насмехался в открытую.
— Тогда, может, и подходящее название подберем для моих выступлений? Например, «Некроман-зазывала»? А чем плохо «Колдун без штанов»? Или «Волшебные ножки»?
— Правильно! — выкрикнул Гарри.
— Нет, неправильно! — выкрикнул в ответ мой сын.
— Ох, ты наставил меня на путь истинный, о Великий и Славный Делакорте! — паясничая, объявил Гарри.
Макс усмехнулся.
— Боюсь, что это под силу только Господу Богу.
Гарри презрительно фыркнул и двинулся к столу. Макс преградил ему путь с энергией, неожиданной не только для меня, но и для Гарри.
— Тебе придется меня выслушать, — сказал он.
Гарри бросил на него подозрительный взгляд, но не остановился. Тогда Макс опустил руку ему на плечо с такой силой, что тот не только застыл на месте, но и сморщился от боли.
— Я же сказал, что тебе придется меня выслушать, — повторил Макс.
— Слушай, ты, по-моему, заболел, — огрызнулся Гарри.
— Именно на такой эффект я и рассчитывал, — последовал ответ.
Мое внимание было приковано к происходящему.
Глаза Гарри сузились.
— Что? — переспросил он.
— Реальность такова, — начал свои объяснения Макс, в упор глядя на Гарри. — Я не имею ни малейшего намерения унижать свое искусство, выступая на ярмарках. Я не имею намерения «работать» в Лас-Вегасе, разыгрывая из себя жалкого клоуна во взятом напрокат фраке, пока девицы на заднем плане демонстрируют свои силиконовые прелести.
Точно так же я не намерен «работать» шоу для полудурков-детишек по телевидению. Не стану хлопотать и над «волшебным мешочком» для сопливых недоростков. Я наотрез отказываюсь выступать на ярмарках, партийных съездах или презентациях супермаркетов. Я не буду «работать» для безмозглых баранов.
Короче говоря, я не стану дискредитировать то искусство, которым я занимался четырнадцать лет и которому мой отец посвятил целых полвека. С прогрессирующей близорукостью, пониженным слухом и теряющими гибкость конечностями я тем не менее все еще Великий Делакорте. И не стану порочить почетнейшее из имен!
Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, меня слепил гнев, что мой сын получал такие унизительные предложения. С другой стороны, я ощущал нешуточную гордость за его ответ на эти предложения. Никогда прежде мне не доводилось так гордиться сыном.